Да что за фигня? Опять ему вру…
— А кого тогда страшишься? — удивился Иннокентий.
— Не очень будет хорошо, если слухи пойдут обо мне в высоких кругах, что я из подкидышей. И вот еще что… Помните я вам обещал, что вы лекарем станете?
— Как же не помню. Помню. Да только видимо не пригоден я для дел этих. Чувствую я, что и к твоему лечению я не имею отношения. Так ведь? — он испытующе прищурил глаза.
— Так. — решил признаться я. — Но вот что я вам скажу. Кроме лечения магией есть ведь и другие способы.
— Травки всякие? Грибы?
— Они самые. Только не те, что в лесу собирают, а те, что плесенью зовутся. Хлеб, апельсины, сыр…
— Плесень опасна. — замотал головой он. — Редкий знахарь с ней связывается.
— А вы попробуйте, поэкспериментируйте на безнадежных больных. Есть чувство свыше у меня, что там найдется ответ на лечение многих болезней.
Я мысленно приготовился, что услышу голос местного бога, но прокатило. Все же я не рассказал о процессе добычи пенициллина, да и денег с этого поиметь не собирался. Только указал направление, куда копать.
— Уверен? — подозрительно уставился на меня священник.
— Я вас когда-нибудь обманывал? — слегка возмутился я.
— Обманывал.
Блин! Вот чего, напрямую ему сказать? Что-то я очкую, как говорит Локи. Забанят к хренам.
— Ну вот сейчас говорю чистую правду. — я положил ему руку на плечо и пристально уставился в глаза.
— Темнишь ты, Акакий, ой темнишь. — покосился на мою ладонь Иннокентий. — Но сердце мне показывает, что зерно истины в твоих словах имеется. Приходи в Светлослободскую церковь через неделю, дам тебе ответ, где больного твоего искать.
Через неделю? Долго блин. Но хотя бы так получилось. Я попрощался со святым отцом, дождался, когда он исчезнет внутри епархии, а затем направился прямиком в кусты. Пора становиться Пронырой и идти исследовать темную часть этого города. Надеюсь, с бородой и гримом никто во мне не узнает официально мертвого мошенника. Так-то уже достаточно много времени прошло.
— Здорово, мужики, кто у вас старший?
— А ты что за хер такой?
Отличное начало разговора! Я остановился перед стайкой калек, сирот и прочей городской шушеры, от которой отделился грязный худощавый экземпляр, с длинными седыми волосами, и со шрамом через левый глаз. Только пары мечей не хватало за спиной для полного сходства. Этакий спившийся и опустившийся обитатель Каэр-Морхена.
— Че хотел? — он приблизил свое лицо к моему и посмотрел недобрым взглядом.
Только не дыши, прошу.
