«Идиот. Слабохарактерный, безвольный мудак» мы еще не доехали до дома, а я уже закурил третью, Ира ругалась и грозилась отобрать пачку, а я словно не слышал, белый шум, а в мыслях только Баталова, как и всю неделю которую старался держаться как можно подальше от нее. В четверг позвонил Костя и завел разговор про баню, надвигающиеся холода, и хватит ли на зиму заготовленных веников, и я не удержался. Ну вот увидел ее, только легче не стало. И ладно бы, если бы видел в ней отторжение, отвращение, негатив, но каждый раз, когда мы встречались взглядами, в ее глазах плескался пожар, вторящий моему собственному и страх, дикий страх… и пока второго будет больше чем первого, грань будет удержана, приличия соблюдены, и мы не перейдем черту. А там должно схлынуть, отпустить, сбавить обороты перейти в обычную симпатию, не может же долго штормить. Рано или поздно все утихает. Подъехав к дому, нажал на брелок и дождавшись пока откроются автоматические ворота, припарковал автомобиль в гараже. Помог перенести девочек в их спальню, в четыре руки с Ирой, раздели и уложили уже спящих крепким сном дочерей в кровати, и включив ночник, спустились вниз. Щелкнул по кнопке чайника. – Егор, – мягкий голос жены сейчас отчего-то неприятно полоснул, хотелось хоть на немного побыть в одиночестве, – ты не собираешься в кровать? – Нет, посижу еще. – Может, ты расскажешь мне, что у тебя происходит? – она подошла ближе, опоясывая меня своими руками и прижимаясь к моей груди. – А что происходит? – внутренне напрягся. – Я не знаю, ты сам не свой последнее время, весь на нервах. На заводе что-то не так? – Все нормально, нет не решаемых проблем, – произнес на выдохе, прижимая жену к себе и целуя в волосы. Ира подняла голову, заглядывая в мои глаза и мягко улыбнулась. – Ты у меня самый лучший, и самый умный, самый сильный, – произнесла с нежностью и твердой уверенностью, – не засиживайся, пожалуйста, – она поцеловала меня и направилась наверх в спальню. Проводил ее взглядом, сжав челюсть, хотелось громко выругаться и вь*бать кулаком по стене, сдержался. «Ты м*дло Романов, конченое м*дло бл*ть.» Выпив чашку чая и выкурив сигарету, немного успокоившись, я наконец, поднялся к жене. Ира уже спала. Я разделся и лег рядом, бороздя взглядом потолок раз за разом, прогоняя образ Жени из собственных мыслей, стараясь думать о чем угодно работе, жене, Андрюхе, но снова и снова, будто по замкнутому кругу возвращаясь к ней. *** Утром я еле оторвала голову от подушки, состояние было словно с глубокого похмелья, будто изрядно перебрала накануне, еще и предварительно смешав напитки. Часы показывали двенадцать дня, набросив халат, спустилась в гостиную, Костя с Мишкой расположившись на полу, играли в детское лото. – Доброе утро! – произнесла немного хриплым еще не проснувшимся голосом. – Вот и мама проснулась, – и муж, поднимаясь заключил меня в свои объятия. – Давно столько не спала. И вы не разбудили. – Зачем? Выходной же. И тебе надо было выспаться, ты вчера меня испугала, бледная совсем была. Как сегодня самочувствие? – Все хорошо. Вы завтракали? – Да,– Костя прижал к себе сильнее, касаясь губами моего виска. – Мам, мы тебе тоже оставили завтлак, – включился в разговор сын, вызывая своей неподдельной заботой у меня улыбку. Забросив в себя таблетку аспирина, приготовила себе кофе, большего в себя пока ничего запихнуть я явно не смогу, в висках болезненно пульсировало, а мысль о еде вызывала предчувствие тошноты. В момент, когда я отпивала кофе, взгляд то и дело цеплялся за пластырь на пальце, настойчиво напоминая о Егоре, вызывая фантомные ощущения его губ на коже, и я внутренне каменела от горячих волн тут же прокатывающихся по телу. – Будешь с нами играть? – спросил муж, когда я вернулась в комнату. – Пап, а давай в большое лото? – предложил Мишка, сгребая в кучу разноцветные карточки. – А ты сможешь? – Я с дедом уже играл. – Ну, если мама к нам присоединится, – и я, конечно же, присоединилась. День прошел непривычно камерно, семейно и тепло, и я даже находила в себе силы не думать о Романове, а присутствовать здесь и сейчас, в моменте, находясь там, где должна находиться не только физически, но и мысленно. *** Новая рабочая неделя, сыпала рабочими задачами как из рога изобилия, и я была этому лишь рада, это отвлекало. Успокоительные стали моим верным спутником, я стала принимать их перед сном, это давало шанс заглушить внутреннюю тревогу и уснуть. Романова я старательно избегала, в общем, то же самое делал и он. Это вселяло надежду, что больше никаких опрометчивых поступков никто из нас не совершит. Но видимо мои молитвы не были услышаны, потому что там наверху явно кто-то решил меня испытать. В пятницу, почти перед уходом, снова зависла программа на компьютере и я вынужденно задержалась. – Марина Анатольевна уже ушла? – голос Егора разрезал тишину кабинета, заставляя вздрогнуть. – Да. Что-то необходимо? – Внести изменения в документы на поставку, их завтра надо отправить с утра. Можешь помочь? – Да конечно, – он подошел ближе, придвигая стул к моему столу, объясняя в какой из папок с общим доступом находятся нужные файлы и надиктовывая необходимые изменения. Его присутствие заставляло меня нервничать, я вдыхала тонкий аромат едва доносившихся до меня нот его парфюма и изо всех сил старалась унять свой ускоряющийся от волнения пульс. Во рту все пересохло от нервного напряжения, и я отхлебнула уже давно остывший чай из своей рабочей чашки, отставив ее на край стола, продолжая дальше набирать диктуемый текст. Мгновение и Романов касается чашки, смыкая пальцы на белом фарфоре и делая глоток именно с той стороны, с которой отпивала я. Незатейливое движение, жест абсолютно никак не воздействующий физически, но меня коротнуло, прошило изнутри, вдох, наполняя легкие воздухом, выдох медленный с внутренним отсчетом. – Повтори, пожалуйста, – произнесла сдавленно, я не услышала последнее предложение, меня просто вынесло. Пока мы заканчиваем с правками, чашка постепенно пустеет, сладкий холодный чай пьется по очереди, маленькими глотками и лишь с одной стороны чашки. Множа внутри что-то теплое, щемящее душу, наполняющее и разносящее горячую лаву по венам. – Можно? – Егор поднимается со стула вставая по правую руку, он не касается моих пальцев, лишь осторожно просит уступить ему компьютерную мышь. И я убираю руку, наблюдая как он что-то сам изменяет и сохраняет, а я едва удерживаю себя на месте от того, что совершенно преступно хочется прикоснуться к его запястью, провести пальцами по костяшкам пальцев, ощутить уже знакомое тепло.... Но я не двигаюсь, бросаю взгляд на опустевшую чашку, возможно еще хранящую тепло губ. Близость, … вот такая странная, изматывающая еще больше, трансформированная попыткой быть безопасной, надкушенная, над пробованная, осевшая тонким привкусом на ободке фарфоровой чашки. – Собирайся, я отвезу, – Егор закрывает, все развернутые окна кроме повисшей на загрузке программы. – У меня еще база не отвисла, – хрупкая и совершенно неуверенная попытка возразить. – Оставь до утра. Если за ночь не надумает, вызови Илью, – мы встречаемся взглядами, и я понимаю, что я не смогу настоять на такси, сегодня не смогу, потому что банально не хочу… Край…
