Я превосходная лгунья.
Я иду по улице, напевая мелодию, застрявшую у меня в голове. Не знаю название этой приставучей песни. Это позволяет мне изображать беззаботность. Но мой желудок скручивается в узел, когда вижу Джоша на тропинке у двери галереи держащего ящик под мышкой. Я слишком близко, чтобы уйти, но замедляю шаг и делаю все возможное, чтобы успокоиться.
Когда я оказываюсь всего в нескольких футах от него, он смотрит в мою сторону и улыбается.
— Эмерсон, – говорит он, вытаскивая ключ из кармана. — Ты придешь на мое занятие?
Балансируя с коробкой с кексами в одной руке, я прижимаю другую руку к животу, чтобы немного ослабить напряжение.
— О нет, — говорю я, хмурясь и качая головой. — Я просто подумала, что тебе и твоим ученикам это может понравиться, — я отдаю ему коробку. — Это остатки, которые собирались выбросить.
Балансируя коробкой в одной руке, Джош опускает ящик с художественными принадлежностями на землю.
Его глаза загораются, когда он поднимает крышку.
— Большое спасибо.
Я нервно переминаюсь с ноги на ногу.
— Надеюсь, они понравятся.
Кивком головы он указывает на дверь.
— Ты уверена, что не хочешь посетить мой урок сегодня вечером? Можешь просто заглянуть и узнать, нравится ли тебе это.
Какая-то часть меня хочет закричать «да», притягивая художественные принадлежности и счастливые детские воспоминания, но я этого не делаю. Качаю головой.
— Мне пора домой. Может, в другой раз.
Он разочарованно пожимает плечами.
— Что ж, еще раз спасибо за кексы.
Я начинаю уходить, оставляя Джоша там, где нашла, только теперь он придавлен кексами и растерянным взглядом.
Ругая себя за глупость, я ускоряю шаг, решив с этого момента избегать галереи. Он, наверное, думает, что я сумасшедшая, и никогда его больше не увижу. Потом он зовет меня по имени.
Встав как вкопанная, я медленно оборачиваюсь.
— Не хочешь как-нибудь выпить кофе? — спрашивает он.
Меня охватывает восторг. Прошло много времени с тех пор, как я чувствовала что-то подобное, и это было связано с Ки.
Разумеется, я не могу согласиться, поэтому вежливо отказываюсь. Свет исчезает из его глаз, когда я второй раз за вечер отвергаю его. Мне больше нечего сказать, и я продолжаю в одиночестве идти домой.
