Было очевидно, что генерал Прайс поверил в мой рассказ: его весьма агрессивное отношение ко мне смягчилось, он стал держаться более естественно, и скоро мы вполне дружелюбно обсуждали разные вопросы. Позднее наши отношения стали вполне дружественными, и лишь иногда он вспоминал, что меня нужно держать в узде, что, впрочем, мало что меняло. Обычно это принимало форму соревнования — кто кого перехитрит. Когда он выходил из него победителем, то был доволен, а когда проигрывал, то вел себя как настоящий спортсмен и не расстраивался. Мое уважение и симпатия к генералу Прайсу разделялись всеми другими офицерами нашего подразделения, и его советы оказывали нам неоценимую помощь в различных трудных ситуациях, в которые мы нередко попадали.
Когда он только приступил к командованию бригадой, враждебные нам русские элементы хотели использовать его в качестве инструмента для своих собственных целей. Он едва успел войти в курс всех дел, как из Сороки к нему прибыл с визитом генерал Звегинцев. Однако если они думали, что смогут сделать его оружием в своих руках, то им пришлось вскоре осознать свои заблуждения. На него посыпались жалобы о моем «своевольном обращении» с определенными русскими офицерами, однако те, кто доставлял их, всегда уходили от него далеко не с той уверенностью и чванливостью, с какой приходили. Скоро его оставили в покое.
Иногда я обращался к нему за советом, какие контрмеры предпринять против тех или иных действий наших враждебных друзей, на что он отвечал: «Ничего мне об этом не рассказывайте. Не хочу знать, как вы их похороните».
Когда стало ясно, что попытка привлечь бригадного генерала на свою сторону потерпела неудачу, интриганы с новыми силами начали обрабатывать мурманскую штаб-квартиру, что немедленно принесло плоды. Однажды утром я получил категорический приказ от начальника штаба разоружить карелов, начав немедленно с войск, расквартированных в Кеми — как на станции, так и в городе; одновременно бригадный генерал Прайс получил приказы проследить за выполнением данных мне приказов, а также приставить к штабу бригады охрану из морских пехотинцев.
Я показал бригадному генералу доклады нашей разведки, из которых было ясно видно дальнейшее развитие событий: за разоружением карелов должно было последовать нападение на британцев, в результате которого в живых не должно было остаться ни одного свидетеля, способного опровергнуть нужную версию событий. Как обычно, во всем предполагалось обвинить карелов, которые якобы подняли восстание и, воспользовавшись заранее припрятанным оружием, перебили всех нас.
