Урсула промучилась со мной много месяцев. Я продемонстрировал ей все темные стороны своего характера и категорически не желал менять свой образ мыслей. Эта женщина стала первым встреченным мной человеком, способным долго и самоотверженно дарить любовь. Но ее попытки смягчить мое жестокое сердце оказались тщетными. Выбившись из сил, она чуть не покончила с собой, приняв большую дозу снотворного. Около шести часов я пассивно наблюдал, как она борется со смертью, захлебываясь собственной рвотой.
Часть меня (причем немалая) хотела избавиться от нее. Своей любовью она мешала мне угнездиться в созданном мною уютном мирке. Когда она была рядом, у меня появлялось чувство вины, и за это я ее ненавидел. Дело в том, что я ничего в жизни не знал, кроме ненависти. Иные чувства были мне просто неведомы.
И все же, когда Урсула была уже на пороге смерти, во мне зашевелилось странное чувство, которое невозможно описать словами. Вероятно, это было Божественное вмешательство, позволившее спасти жизнь девушки и мою душу. Я вдруг встал, пошел к телефону-автомату и вызвал скорую помощь. Это был жест доброй воли, но он не преобразил мою натуру. Я так и остался мрачным циником. Еще до того, как к Урсуле приехали врачи, я ушел от нее, покинул город и отправился в Ниццу, где меня ждала другая подружка.
Я взял академический отпуск в университете и несколько недель провел в Ницце. «Довольно, — думал я, — всей этой философии, психологии и прочих высоких материй, о которых мы читали с Урсулой». Какой прок от этих книг? Зачем я их изучал? Может, не я их жадно поглощал, а они на время поглотили меня?
Все мои проблемы остались неразрешенными. Как слепой царь, я восседал на троне своей гордыни. Виновниками своих бед я считал исключительно окружающих: все они, как мне казалось, были дураками, кроме меня самого. Отчаяние нарастало, жизнь стала невыносимой. И опять я стал спрашивать себя: где искать счастья? Существует ли оно вообще? Как странник в романах Франца Кафки, я надеялся, что вот сейчас поверну за угол и там найду то, что ищу, — смысл жизни. Но после нового поворота судьбы ничего не менялось.
Неожиданно некая надежда снова забрезжила впереди. До меня дошел слух, что здоровье Урсулы поправилось. Удивительно, но эта новость произвела на меня глубокое впечатление, и я отправился прямиком в Гамбург — родной город Урсулы. Я стал задумываться: а смогут ли отношения, прерванные в Тюбингене, восстановиться на новой почве? Возможно, несмотря на все пережитое, мы с Урсулой сможем быть вместе — всерьез и надолго. Да, ее идеалистические взгляды иногда раздражали, но при этом в ней было нечто важное, что всегда притягивало меня, — стремление постичь вечные истины и нежелание идти ни на какие компромиссы в этом вопросе.
