Это было старое. А новое создавалось рядом: кадры рассказывали о строительстве Соликамского и Березниковского комбинатов, ударных стройках первой пятилетки. В мороз и пургу, кирками, ломами да лопатами рабочие в треухах и легендарных теперь буденовках били мерзлую землю, монтировали иностранное оборудование и, потея от напряжения, выводили на классной доске простейшие химические формулы: страна на ходу воспитывала кадры химиков.
Сила воздействия документальных кинокадров просто поразительна. Можно прочитать много книг и журналов о том, как строились Соликамск и Березники, можно просмотреть много фотографий, но все это не идет ни в какое сравнение с киноочерками, где вы словно заново переживаете эту историю, которая — такова сила кино — становится сегодняшним днем.
За эти пятнадцать дней (нужно вычесть воскресенья) я побывал на строительстве Камского целлюлозно-бумажного комбината и Камской ГЭС, на крупнейшем в мире Керчевском сплавном рейде и в первом народном доме, что был организован в Чердынском уезде, на Соликамском целлюлозно-бумажном и на морском промысле нефти в нашей области.
И вот среди подобных кинодокументов я наткнулся на небольшой, трехминутный сюжет, который прошел на экранах нашей страны в 1935 году под названием «Образцовый детский сад в Березняках» (тогда именно так и писали: «Березняках»).
Я потихоньку мотал пленку и рассматривал забавные ребячьи лица. Девчонки и мальчишки 1935 года играли в песочнице, взбирались на корабль, который стоял во дворе детского сада. Гордый оказанным ему доверием машинист высовывался из паровоза и, напрягаясь изо всех сил, дул в свисток.
1935 год… Дети первых строителей молодого города-красавца. Кем-то вы стали, мальчишки и девчонки, обаятельные киноактеры, о которых узнала вся страна?
Кем? В 1935-м вам было по три — семь лет, вы, значит, двадцать восьмого — тридцать второго года рождения. Во время Отечественной войны на фронте не были, но зато испили тяготы тыловой жизни полной чашей. Узнали, что такое учеба в четыре смены и работа по двенадцать часов в сутки без выходных и отпусков, что такое голод и хлебные карточки, потеря которых была страшным бедствием.
Я долго, очень долго смотрел этот небольшой сюжет. Тем и хорошо смотреть фильмы за монтажным столом, что есть возможность остановить пленку на каком-нибудь кадре и, глядя на него, думать о своем. Я вспоминал, что писали на Западе о молодых людях, которые во время войны испытали на себе сумятицу тыла, узнали продажность и измену, жажду наживы, которая вдруг охватила «порядочных» людей, наживавшихся на крови и несчастье миллионов. Они видели после войны, как вернулись к власти бывшие фашисты и их пособники. Это молодое поколение называется потерянным, потому что ничего не осталось в их душах: ни моральных устоев, ни веры в светлое завтра, ни принципов, ни надежд. Молодые люди, вступившие в суровую жизнь мертвецами, потерявшими вкус к жизни, молодые люди, для которых прошлое — кошмар, а в будущем нет ни одного светлого пятнышка. Это я читал раньше о молодежи Запада.
