. Таким образом, масштабы преследований в годы правления Тиберия несопоставимы с массовыми казнями и гонениями эпохи Суллы и второго триумвирата, когда жертвами репрессий стали сотни людей, подчас даже не занимавшихся политической деятельностью. Поэтому современники Тиберия, особенно имевшие возможность наблюдать его вблизи как военачальника и администратора, не воспринимали его как мрачное чудовище, и неумеренные похвалы иногда были искренними.
Для А.Б. Егорова уверенность в непогрешимости Тацита служит основанием для негативной оценки Веллея Патеркула: «Восемь глав Веллея, посвященных времени после смерти Августа, состоят из общих фраз и бесконечных восхвалений принцепса и его окружения. Сам Тиберий у Веллея Патеркула совершенно безлик, очевидно, это не реальное лицо, а образ идеального правителя, во многом собравший в себе качества идеального государственного деятеля Республики»[544].
Было бы ошибочным отрицать панегирический характер оценки Веллеем Тиберия[545]. Но при этом неточно, что Тиберий у Веллея безлик и что он вобрал черты идеального государственного деятеля Республики. Особенностью творческой манеры Веллея является создание портретов политических деятелей, которые не повторяют друг друга. Тиберий ближе всего не к республиканским деятелям, а к Августу, хотя их образы не совпадают. Несмотря на краткость описания деятельности Тиберия, Веллей не опускает примеров недовольства его политикой. Он сообщает о заговорах Друза Либона и Силия Пизона, разумеется, их осуждая (II, 130, 3). В изображении Веллея Тиберий далеко не баловень судьбы. Перечисляя потери им близких людей, Веллей восклицает: «Какими горестями, Марк Виниций, терзало его это трехлетие! Какое скрытое и тем более жестокое пламя сжигало его грудь — он вынужден был страдать, возмущаться, краснеть из-за невестки и внука» (II, 130, 4).
Особого рассмотрения заслуживает вопрос об отношении Веллея к Сеяну. Можно ли видеть вслед за Р. Саймом[546] в Веллее ярого приверженца Сеяна? Биография Сеяна (II, 127, 2) начинается с оценки его родственных связей. Это создает впечатление, что выбор Тиберием Сеяна, «как помощника во всем» во многом объясняется поддержкой последнего целым кланом Сеянов: отцом — «принцепсом всаднического сословия», дядей, родными и двоюродными братьями, занимавшими выдающееся положение в государстве. Сказав, действительно, несколько общих слов о качествах Сеяна — верности, трудолюбии, физической силе, Веллей переходит к его особенности сохранять под внешним спокойствием бдительность. Сравнивая веллееву оценку Сеяна с его же характеристиками Элия Ламии (II, 116, 3) или Лициния Нервы (II, 116, 4), мы можем понять, что особой симпатии к Сеяну Веллей не питал, хотя могущественный временщик и привлекал его как выходец из «новых людей». Вудмен обратил внимание на то, что Веллей скорее преуменьшает, чем преувеличивает заслуги Сеяна
