И видимо не из прихоти так поступает старый моряк, а по неведомому пока расчету. Прорезав кильватерный строй османских кораблей, русские «города» теперь стреляли на оба борта, вздрагивая всем корпусом от мощных залпов. И стоило дымной пелене развеиваться по ветру на какие-то секунды, как перед взором Алехана представали «турки» — выглядели вековые враги православного мира откровенно жалко.
Добрая половина неприятельских кораблей пылала жаркими погребальными кострами. Экипажи покидали обреченные суда, отгребая от них на лодках, а то и просто прыгая за борт, желая вплавь достигнуть берега или островка посередине залива — весна стояла достаточно жаркая, и вода была отнюдь не холодная.
— Куда ты, приятель сейчас денешься…
Флагман капудан-паши, с которым «Москва» только что обменялась залпами, представлял собой хорошо порубленное топором корыто. С двумя сбитыми мачтами, с болтающимися какими-то веревками на третьей, на нем весело занимались пожары — из открытых орудийных портов выплескивались языки пламени. Турецкие моряки по обрывкам рангоута спускались с высоких бортов к воде, некоторые без видимых раздумий просто прыгали вниз — только всплески и брызги на поверхности. Видимо таким «храбрецам» море казалось куда меньшей угрозой, чем русские пушки.
— Хорошие штуки, эти бомбические орудия — проломы в борту оставляют, будь здоров!
Алехан совершенно спокойно, даже не поморщившись от вражеской пули, что пролетев мимо, обожгла щеку, внимательно рассматривал ход морской баталии, стараясь приметить все мелочи опытным взглядом много чего повидавшего военного.
«Уродцы», к которым он поначалу отнесся с нескрываемым пренебрежением, показывали удивительную скорострельность, немного уступая в ней пехотным трехфунтовым пушкам. Да и немудрено — орудийный ствол ведь очень короткий, банить такой и заряжать можно с легкостью. А пуды картечи буквально смели с палубы турецкого корабля, как суетящихся матросов, так и абордажные команды.
— Видите, как весело горят турецкие суда, Алексей Григорьевич?! То бомбы с «греческим огнем». Это зелье по старинным рецептам изготовил наш академик Ломоносов. Однако так и не сказал Михайло Васильевич никому, даже мне по секрету, где он раздобыл тайну состава Калинника, и что входит в это адское зелье.
Алехан только усмехнулся, глядя на довольного старого адмирала — тридцатилетнему всегда интересно взирать на того человека, возраст которого чуть ли не вдвое старше. Тогда особенно остро понимаешь, сколько еще остается лет жизни для свершений.
