— Ты похожа на зайца из мультика — заколыхался Гоша, увидев меня на пороге. — Сейчас гляди, попрут нам харчи со всех волостей.
— Не попрут. И вообще, я с этого дня на диете — злобно прошипела я — И тебе бы стоило. Вон, какой «мамон» наел.
— Ты чего? Ты и так красивая — неподдельно удивился муж. — Я тебя и такую люблю. И, кстати, я тоже ничего так. А это не «мамон», а комок нервов. С вами и не такой наживешь.
— А будешь еще сильнее любить. Как стану красавицей. Ух — несли меня желания, по волнам мечты.
— Куда уж сильнее то? — Гоша пожал плечами.
Восемь месяцев. Двести сорок три нескончаемо долгих дня, я ела только яблоки, игнорируя голос разума, в лице моего любимого мужа. «Нюська, ты ноги скоро таскать не будешь» — увещевал меня он, подсовывая под нос куски курицы и конфеты. Мой организм реагировал на вкусняшки тошнотой. Да, я похудела. Тридцать килограмм ушли, приблизив мое изнуренное тело к идеалу. Но. В один из дней я очнулась в больнице. У кровати сидел осунувшийся Гоша, глядящий на меня, полными боли, глазами. Увидев, что я пытаюсь сфокусироваться на его лице, он изрек — «В следующий раз не буду дожидаться, пока ты начнешь подыхать с голоду. Сам убью» и сунул мне в руки лоток с вареной курицей. Яблоки с тех пор, я ненавижу.
— Ну, и чего орете, опять? В нормальных семьях, в эту пору, все уже дрыхнут, как суслики. А у нас вечное шапито — спросила Таська, появившись в кухне.
— Что это? — бутерброд с салом в руке Гоши уперся в цветасто разрисованную бумажонку на холодильнике.
— Режим питания — не моргнув глазом, изрекла дочь — Вам бы тоже не мешало. Раскабанели, в дверь вдвоем не пролезете.
— А зачем нам одновременно в дверь лезть — пискнула я.
— Ну, мало ли. Вдруг пожар — хмыкнула красотка, с вожделением поглядывая на вкуснятинку в руке отца.
— Ага, или потоп. А мы с тобой, Нюська, как ломанемся вдвоем и застрянем, в лучших традициях Винни Пуха. О это будет огромная потеря для человечества— фыркнул Гоша, осыпая крошками пространство кухни.
— Вам — то хорошо — зарыдала Таська — Жирные, ну и что, пофиг вам. А я так не могу. Не могу, понимаете? Вешу целых пятьдесят кило, при росте метр семдесят. Это же кошмаааар. Я еще и бегать начну — яростно пообещала дочка и, откусив хороший ломоть от отцова бутерброда, исчезла в своей спальне.
— Твое воспитание — выплюнул Гоша, засунул остаток хлеба с салом в рот целиком и энергично жуя, удалился.
— Ничего, дня на два ее хватит, а там видно будет — решила я, хорошо знающая любимую дочу, наливая в кружку чай. Спать оставалось четыре часа.
