— Мама тебя убьет — констатировала я, оглядывая кухню, по которой, словно, прошел ураган. Ну, или неунывающие американцы, прицельно сбросили бомбу, с каким — ни будь, милым названием, типа «Малыш».
— Нет, не убьет. Потому что мы ей не скажем, кто готовил. А калечить родную кровинушку, да тем более, единственную, рука у нее не поднимется. — весело хмыкнул муж и сунул мне под нос огромную сковородку исходящую умопомрачительным ароматом. Рот тут же наполнился слюной. — И, кстати, сковородку, ну ту, гранитную, тоже ты спалила, так, на всякий случай, если что — закончил Гоша.
«За сковородку, точно убьет» — грустно подумала я, вспоминая, как мама покупала ее за какие — то бешеные деньги, а потом ходила с ней наперевес и всем хвалилась.
— Как же ты гранитную — то спалить умудрился, ирод?
— Да, дрянь китайская, горит, как пластмассовая. То ли дело наши чугунные — мечтательно закатил глаза благоверный.
Надо отметить, что с кухонной утварью Гоша не очень дружит. Особенно со сковородами и тем, что имеет, хоть какое — то покрытие. Тефлон слетает с несчастной посуды, как осенние листья в конце ноября. Он сходит пластами, сдаваясь сразу и безоговорочно на волю победителя, то есть Гоши, который силиконовой лопаткой способен в раз ухайдокать сковороду ценой в хороший кухонный комбайн. Катюшка и мама, зная эту его особенность, прячут ценный хабар в трудно доступные места, в ожидании гостя. В этот раз мамульке не повезло.
— Ты куда? А завтракать? — крикнул муж мне в спину.
— Зубы почищу и вернусь — буркнула я, подсчитывая убытки. Покупки сковороды не избежать, иначе не выжить.
— Потом почистишь, садись, а то остынет — схватил меня за шиворот Гоша, усадил на табуретку и сунул в руки вилку и запеченный тост. Если быть честной, я готова простить мужу изуродованную посуду за его завтраки. Хотя, впервые увидев зубодробительную мешанину из несочетающихся продуктов, похожую на уже когда то съеденную пищу, кем — то с плохим пищеварением, залитую десятком яиц, мне стало не то чтобы плохо, а очень плохо.
— Попробуй. Мы всегда так в общаге завтракали, живы пока — гудел, тогда еще жених. И я, не желая его обидеть, храбро взялась за вилку. Очнулась я, когда сковорода опустела. Есть потом не хотелось два дня, но любимый был счастлив. А я, возможно, именно тогда поняла, что буду любить его вечно. Слава богу, балует меня он редко. Рецепт напишу в конце главы, но предупреждаю сразу, у меня шедевр повторить не получилось.
