Именно в один из таких ко мне на работу ворвался веселый, взбудораженный Гошка, что в принципе удивительно. Мы стараемся появляться на работе друг у друга, только в самых крайних случаях, по — этому сердце мое сначала замерло, а потом пустилось в ураганную ламбаду, по крайней мере, именно так мне показалось.
— Что — то случилось? — проблеяла я, крепко держась за ногу клиентки, впавшей в послеобеденную нирвану, что — бы не свалиться с табуретки.
— Да, жена, случилось. Вот, вот — замахал руками любящий супруг, тыча мне в нос свернутыми в трубку бумажками формата А 4.
— Блин, по — человечески ты можешь объяснить? Чуть, до родимчика не довел — вызверилась я, и принялась с остервенением пилить пятку несчастной женщины.
— Вот, вот — сделал новую попытку ткнуть мне в нос бумагой супруг.
— Он у тебя другие слова знает? — поинтересовалась клиентка, вынырнув из нирваны. Я лишь пожала плечом. Гошка махнул рукой и выскочил из салона с криком «Дома поговорим». Остаток дня я сидела, как на иголках. Таинственные бумажки в руках мужа будоражили воображение, рисуя в мозгу апокалиптические картинки нашего финансового краха. Воображение рисовало, как мы с протянутыми заскорузлыми руками клянчим милостыню в приморском парке, плача и стеная. Другого объяснения ненормальному состоянию супруга, я не нашла. На ватных ногах, я добрела до дома, с опаской толкнула входную дверь и едва не упала, споткнувшись об писающую от радости собаку, сующую мне в руки измусоленный мяч.
— Мы едем в Москву, собирай манатки — появился в прихожей радостный муж и сунул мне в руку смятые бумажки. — Это билеты, мне на работе выдали, на двоих. — С какой это радости, интересно? — резонно спросила я, ожидая подвоха.
— Потому что твой муж, лучший работник месяца, на минуточку. Сначала в Москву, потом к «твоим» заедем — фонтанировал планами муж. — За неделю управимся, думаю. Короче, завтра вечером самолет. Йесс — взревел Гошка и полез в кладовку, доставать давно забытый нами, огромный чемодан.
— Ты чего? А работа? У меня записей на два месяца вперед — внимая к голосу разума, воздела я руки к давно не видевшему краски потолку. Если честно, душа моя пела. С нашими финансами мечтать о поездке в Москву, не представлялось возможным. Да, что там, даже о путешествии в какой — ни будь богом забытый «подзалупинск», мы могли только хорошенько приняв на грудь.
— Ты женщина умная, придумаешь, как выйти из положения — глухо сказал Гошка, дернул чемодан, лежащий на верхней полке стеллажа и с грохотом рухнув на пол, кубарем выкатился из кладовки. — Там что, кирпичи — спросил он, потирая рукой «монструозную» шишку на лбу, растущую на глазах.
