Я разинула рот, уставившись на Фариса.
— Сделаем то, за чем мы сюда пришли? — повторила я его слова.
— Узнаем, кто посылает тебе эти видения, само собой.
Я бросила на него подозрительный взгляд.
— А тебе-то какое дело?
— Мне очень даже не всё равно, что кто-то пытается манипулировать тобой. Что кто-то обладает властью над тобой. Что кто-то может заставить тебя видеть определённые вещи. Я освобожу тебя от этой вторгающейся силы.
Не требовалось много ума, чтобы прочесть смысл между строк.
— Ты не хочешь, чтобы кто-то другой держал палец на курке твоего оружия, — сказала я.
— Не будь такой мелодраматичной, Леда, — холодно ответил он.
Я фыркнула.
— Кто бы говорил.
— Я выкроил время в своём очень занятом расписании, чтобы прийти сюда.
Его занятое расписание сводилось к восхищению собственным отражением в зеркале и укладыванием своих волос. И, как подсказывали мне маленькие капли крови на его одежде, пыток людей. И планирования полного и безоговорочного господства над всей вселенной и её обитателями, по крайней мере, если приподнятые уголки губ намекали на его мотивы.
— Я здесь, чтобы помочь тебе, — продолжал Фарис. — А теперь ты хочешь докопаться до сути этих видений или нет?
Я ни на секунду не доверяла Богу Небесной Армии, но я правда хотела разобраться с этими видениями. И как бы мне ни было ненавистно это признавать, мне бы очень пригодилась помощь Фариса. Это место кишело монстрами, а у меня при себе не было команды поддержки Легиона, поскольку я вообще не должна здесь находиться.
— Эти видения… может ли это снова быть дело рук Фэйт? — спросила Тесса.
— Способности телепатки всё ещё не вернулись, — горько сказал Фарис. — И я не ожидаю, что они вернутся. Благодаря Грейс, — а потом он сердито посмотрел на меня, точно это моя вина.
— Звали? — любезно поинтересовалась Грейс, внезапно появившись возле нас.
Фарис гневно уставился на неё.
— Что ты здесь делаешь?
Грейс ответила на его грозный взгляд лёгкой улыбкой.
— То же самое, что и ты: забочусь о нашей дорогой доченьке.
— Ты ожидаешь, что я поверю, будто ты пришла сюда ради материнской любви и заботы? — презрение сочилось из каждого слова Фариса.
Кивнув, Грейс сложила руки перед собой.
— Естественно.
— Ты не способна любить, Грейс.
