Видя всё это, Кэн наконец поднялся на ноги и тоже подошёл к ним, склонившись уже над телами дочерей. Совсем юные, только недавно распустившиеся цветы — Касуми и Мияко, теперь лежали пустыми оболочками, больше не смеясь и не корча друг дружке смешные рожицы, как они любили это делать. Их духовный свет исчез, оставив зияющую пустоту в сердце отца.
Но кроме пустоты в нём поселилось ещё кое-что...
Безумие!
Зарождаясь огненным цветком, оно росло и росло, распространяя свои лепестки всё дальше и глубже в его нутро. Постепенно заполняя собой пустоту, разжигая пламя ненависти. И теперь взгляд мужчины пал на благоверную, которая не смогла уберечь его детей. На ту, что была ему опорой, но подвела в решающий момент. И от него не скрылось, как её взгляд вдруг переменился — Аюми наконец ожила.
Но печали в её глазах Кэн не увидел. А совсем наоборот!
С нарастающей яростью самурай наблюдал, как эти прекрасные очи будто смеются. Она ликовала, осматривая дела рук своих. Касалась взглядом всех тех, кого настигла её карающая длань. И вскоре мёртвую тишину в окровавленной комнате разорвал её смех. Сначала это было тихое хихикание, но потом оно постепенно переросло в безудержный хохот!
Хр-р!
Резкий звук разрываемой плоти достиг ушей Кэна Ватабе. Он непонимающе завертел головой в поисках новой угрозы, но тела на полу были слишком сильно изувечены, чтобы подавать хоть какие-нибудь признаки жизни...
Из спины Сэтоши что-то выпирало, натянув собой окровавленное кимоно. Парень закряхтел и повис на плечах женщины. Кэн не поверил своим глазам — его сын упал замертво, сражённый длинным стилетом, который держала Аюми. Она не переставала хохотать, и её голос начал казаться громче. И самурай понял почему — фейерверки на улице перестали грохотать.
— Сэтоши! Сын!
Смех прекратился.
Кэн успел лишь коснуться лица своего первенца, как сразу же был вынужден перекувырнуться назад, подчиняясь воле натренированных рефлексов.
Лезвие нагинаты с неимоверной силой обрушилось на то место, где секунду назад был самурай.
Чавк!
Тело Сэтоши взорвалось от удара и разлетелось на куски, ещё больше забрызгав комнату смерти.
— Вы все такие маленькие, словно я в песочнице оказалась, — веселилась Аюми, размахивая смертоносным оружием. — Так смешно отрываются руки и ноги!
К горлу Кэна подкатил ком. Усилием воли он сумел утихомирить желудок, который прямо сейчас хотел избавиться от ужина. Лицо горело огнём — ещё тёплая кровь родного сына стекала по нему. В голове набатом стучали молоты — безумие рвалось на свободу.
