— Что надо делать? — покорно спросил сын.
Отец кивнул и мрачно произнёс:
— Мы отдадим в заложники одну из моих дочерей в качестве признания его власти...
Сэтоши Ватабэ резко встал, уронив на пол чашку с чаем, и ошалело посмотрел на отца:
— ЧТО?!
— Это вынужденная мера, — отчеканил Кэн. — Ради нашего выживания, сын. Ты должен это понять!
— Нет отец! Вы не можете этого сделать. У нас восемь сотен отборных воинов, которые, если потребуется, отдадут жизни за род Ватабэ. А ещё за нас будет воевать как минимум две тысячи крестьян! Мы выстоим, как и всегда!
— Когда у наших ворот соберётся многотысячная армия, стоять с оружием в руках останется меньше половины. Остальные бегут... И правильно сделают.
— Я не согласен!
— И почему ты не видишь очевидного, сын? Мы не выживем, если встанем против Токугавы. Даже если просто останемся в стороне, до нас всё равно дойдёт очередь. Бежать нам будет некуда.
— Отец, можете откупиться от него всеми богатствами, что у нас есть. Но сестёр я ему не отдам! Никогда!
Кэн снова вздохнул и поставил на деревянный столик пустую чашку. Этой ночью ему во что бы то ни стало нужно убедить сына. Времени осталось очень мало... Кэн клял себя за то, что воспитал Сэтоши слишком свободомыслящим и независимым, от того весьма трудно контролируемым. Но всё-таки отца тот почитал, а значит в конце концов должен был прислушаться к его словам.
Чтобы убедить сына, ему понадобится ещё пара чашек того великолепного чая, дабы промочить горло перед новой словесной тирадой.
— Принесите ещё чаю, — громко сказал он слугам за бумажной ширмой-фусумой.
— Отец, я...
БУ-У-У-Х!
На улице вдруг загремело — за бумажными шторами полыхнула яркая вспышка.
Молодой самурай тут же выбежал на балкон. Его отец бросился следом, не заметив, как ширма позади с шорохом раздвинулась — в комнату вошла служанка с подносом.
Мужчины завороженно смотрели на непрекращающиеся всполохи огня метрах в ста от здания, которые оказались ничем иным как взрывами от китайских фейерверков.
«Какой идиот решил устроить праздник посреди ночи?!»
Если бы не грохот с улицы, Кэн Ватабэ услышал бы тихие подкрадывающиеся шаги. Но хвала богам, их заметил его сын, и оттолкнул отца с линии атаки, отразив предательский удар в спину своим клинком.
Зазвенела сталь — молодой Сэтоши сражался с худощавым парнем, одетым в женское кимоно. На его голове был скособоченный женский парик, а на лице грим. Убийца хаотично размахивал укороченным мечом гатаной, пытаясь достать Сэтоши. Но опытный самурай, в нужный момент сделав подсечку, повалил «синоби» на пол и стремительным ударом меча вспорол ему горло.
