— Откуда вы...
— Её тётушка оказалась очень словоохотлива. Право слово, я не хотел лезть в личную жизнь пациентки, но при первой же встрече с её родственницей, за каких-то полчаса я услышал очень и очень много.
Я косился то на разговорчивого врача-великана, то на полисмена, которые тоже немного напрягся, ведь мы болтали прямо у него перед носом. Одновременно хотелось то отойти от него подальше, чтобы не мозолить глаза, то остаться, чтобы услышать от врача как можно больше о Мисаки.
— Что случилось с её родителями?
Господин Такэда погрустнел:
— Примерно три года назад они погибли под завалом в пещерах. Ваша девушка не рассказывала об этом?
— Нет.
— Пожалуйста, не говорите ей, что я сообщил вам это! Может выйти очень неудобно.
Я только махнул рукой. Если Мисаки проснётся, это будет последнее, о чём я захочу с ней поговорить. Я не понаслышке знал, что такое — потерять по-настоящему родного человека. Этим человеком для меня был дед, фактически заново воспитавший меня, ленивого разгильдяя, привыкшего жить на всём готовеньком. Именно ему я был обязан всем тем, чего добился в этой жизни. Его мудрость и опыт сделали из меня человека. И я был благодарен ему за это.
— Скажите, Такэда-сан, я могу уже пройти к Мисаки-тян? — спросил я, не имея сил больше ждать возле двери.
— Конечно. Позвольте, я уведомлю об этом господина полицейского, — сказал он, направившись к стражу правопорядка, как вдруг остановился и обернулся. — Только прошу вас ни в коем случае не будить мисс Ямамото!
— Почему?
— Как вы знаете, она пережила страшные потрясения. И её нервная система сейчас очень перенапряжена. Важно, чтобы курс её лечения не прерывался на какие-либо контакты, которые могут заставить её нервничать. Для её же блага.
— Я всё понял.
Если так нужно для её скорейшего выздоровления, то я просто буду сидеть рядом и не издавать ни звука. Если есть возможность помочь хотя бы так, то я сделаю это. Самое главное сейчас, это ни в коем случае не навредить Мисаки.
Наконец врач отвлёк полицейского от чтива. Я наблюдал за их диалогом, и сначала мне казалось, что этот мужчина, Такэда Сингэн, сейчас сам получит отворот-поворот от хмурого полицейского. Уж очень он был каким-то неубедительным. Коп с недоверием смотрел на него снизу вверх. Я даже подумал, что ничего не выйдет, и нас обоих не пропустят.
Но вот полицейский кивнул, и я лицезрел сияющую улыбку на лице врача:
— Заходим, Хироюки-сан. Только, пожалуйста, не шумите.
