Чтобы добраться до его дома, им пришлось потратить ещё час, поднимаясь по скалистой территории. Лошадей оставили внизу вместе с дозорными, и наказали им ждать один день, а в случае появления проблем разжечь сигнальный костёр и отступать к хижине. Наконец, к закату они добрались до поросшей мхом полуразрушенной хижины, в которой, к немалому удивлению соратников Андо, мерцал огонь очага.
— Жив, старый чёрт! — хмыкнул Кэн, подходя к крыльцу.
— Или в его доме поселился кто-то ещё, — подметил Кииоши. — Не стоит отметать этот вариант. Всё-таки тридцать лет прошло, как никак.
— Если так, то давай не будем толпиться на входе, и быстрее покончим с этим!
Кэн Ватабе без стука отворил покосившуюся дверь, после чего сразу ступил на порог.
И это была большая ошибка!
Где-то рядом засвистел шнур, и на его раненой ноге затянулась петля, которая резко подняла непрошеного визитёра к потолку вверх тармашками. Испытывая невыносимую боль и грозно ругаясь, самурай в агонии пытался дотянуться до ножа, пока остальные в панике толкались в проход, который он собой загородил.
Если бы хозяин дома захотел, то легко бы перерезал незваному гостю глотку. Но путь безумного самурая должен был закончиться совсем в другом месте и в другое время. Поэтому уже через пару мгновений Кэн-сама свалился на пол.
— Здравствуйте, ребята, — донеслось из тёмного угла. — Вы очень возмужали за эти годы. Но всё равно остались такими же растяпами...
Когда самураи наконец вошли в хижину, послышался злорадный смешок.
— Вот же тварь... — начал Кэн, схватившись за рукоять клинка.
— Не стоит, — коснувшись его плеча, сказал Кииоши. — Ты как всегда не особо рад гостям, старик Сэтору.
— А вы до сих пор не научились хорошим манерам. Кто ж так врывается к честным людям?
Из темноты сначала показался длинный нос с бородавкой, а потом уже морщинистое бледное лицо, в котором два друга по началу не смогли узнать того нелюдимого человека, которого впервые встретили тридцать лет назад. Но вот его глаза распахнулись — этот взгляд мутных почти выцветших глаз ни с чем нельзя было спутать. Перед ними был Сэтору, лысый тщедушный старик, который уже практически ничем не напоминал себя, отпечатавшегося в детской памяти Кииоши и Кэна. Тяжело опираясь на трость, он подошёл к ним и принялся касаться одежды гостей, слепо вглядываясь в точку перед собой.
— Ты сильно сдал за это время, — сказал Кииоши, жалея старика.
— Время не щадит никого, — философски ответил Сэтору. — С чем пожаловали, дорогие гости? Неужели на смертном одре решили навестить своего друга-старика?
