В воздухе вновь повисла тишина, а Марта, более ничего не сказав, встала и направилась к выходу, оставляя меня наедине со своими мыслями.
Да, она выбрала очень верную позицию — позицию союзника, а не врага. В своём желании не допустить к Ричарду она пошла на самый трудный для нее шаг — откровенность с соперницей. «Честность — лучшая политика». Она не кидалась на меня с обвинениями, не угрожала, она даже прямым текстом проинформировала, что Ричарда она не бросит и готова смириться с моим существованием в пентхаусе. Я провожала ее взглядом и понимала, что эта женщина по своей сути борец, умный, терпеливый противник, который не отступится от своей любви.
Но это было не главное. Теперь, когда мне открылась еще одна грань личности Ричарда Барретта, я должна была сделать выбор.
Не помню, как я очутилась в пентхаусе, и, вероятно, я бы и не осознала, как добралась до своей комнаты, если бы у лифта меня не встретила Аврора, от которой исходили волны недовольства.
— Двенадцатый час ночи. Вы нарушаете режим сна. Завтра у вас ранний подъем.
— Уже иду спать, — ответила я и, увидев тревогу в глазах Авроры, отметила, что она почему-то волновалась.
— Я вам звонила. У вас телефон отключен, — недовольно пояснила она.
— Черт. Наверное батарея разрядилась, — спохватилась я и, достав сотовый, кивнула: — Так и есть.
— У вас все в порядке? — внимательно посмотрела она на меня.
— В полном, — уверенно кивнула я.
Аврора что-то недовольно бросила по-ирландски и направилась к себе, а я грустно улыбнулась — сейчас она напоминала мне старшую сестру, которая в ответе за младшую.
Зайдя в свою комнату, я разулась, бросила сотовый на тумбочку и, как была, легла на застеленную кровать, закрывая глаза.
В голове шумело от роя хаотичных мыслей, и я, как никогда, чувствовала себя корабликом, который завис посреди бескрайнего океана, не зная, какого курса придерживаться.
Я понимала, что, выбрав положение любовницы, я должна была принимать правила Барретта. Да, он не походил на человека, который желал иметь семью и детей, но речь шла не об этом. Я никогда не планировала, что ждёт меня с Ричардом в далеком будущем, но я бы покривила душой, если бы сказала, что не мечтаю о детях с любимым мужчиной, ведь у любой женщины природой заложено стремление к материнству. Сейчас, вспоминая свои ощущения, когда я укачивала маленького Ноя на руках, я понимала, что где-то в глубине души лелеяла мечту о том, как когда-нибудь сама стану мамой. Меня совершенно не волновал мой статус любовницы — я не просила бы взять меня в официальные жены, это не было бы целью в моем стремлении дать жизнь новому человеку — нашему с Ричардом продолжению.
