“Скорее всего, скажет. Если он поселил ее у себя в отеле, ему нет смысла скрывать этот факт”, — подумала она и, подготовившись встретить эту новость с достоинством, решила, что этот момент будет самым лучшим для начала встречного разговора.
Сидя в салоне джета, она посмотрела на часы и перевела взгляд на взлетно-посадочную полосу, куда с минуты на минуту должен был приехать джип Барретта. Обычно подобное ожидание ее напрягало. Она, как человек действия, не любила неопределенности, которая ее преследовала постоянно с первого момента ее совместной жизни с Ричардом. Он никогда не говорил, где он, что он и когда будет дома. Никогда не отчитывался о своих решениях, лишь ставил ее перед фактом, что тоже ей радости не добавляло. С Сенгом все было радикально по-другому — муж всегда с ней советовался по любому вопросу, уже не говоря о том, что она всегда знала всё о его передвижениях и встречах от него самого. Да, можно было сказать, что бывший муж ее разбаловал, но она не жалела ни дня, что ушла от него. Она жалела лишь об одном, что когда-то судьба свела ее с другим мужчиной, Ричардом Барретом. Для нее эта любовь стала роковой. Она так и не смогла ее забыть, не смогла загасить другими отношениями с любящим ее Сенгом, его заботой и поклонением ее уму и красоте.
“Ты как бабочка, которая уже познала обжигающий свет солнца. Оно опалило твои крылья, но без этого света ты уже не можешь. И ты летишь на него снова и снова, чтобы обрести себя…” — в свое время сказала Мэй и была права. Марта вновь и вновь возвращалась к Ричарду, чтобы обрести себя, чтобы забрать у него ту часть себя, которой по воле рока она лишилась.
***
Бангкок. Много лет назад.
— Я знаю что ты дома. Открывай, Ментол, — Марта слышала сквозь стук в дверь низкий баритон, который она так любила, но стояла по другую сторону, прижавшись к стене и беззвучно глотала слезы.
Она понимала, что если Ричард захочет, то выбьет двери одним движением, но была уверена, что он этого делать не будет. Не будет что-то ей доказывать и возвращать. Не будет ее ценить и любить. Ничего не будет делать. Ни-че-го. “Не тот замес мужчины”, как любила говорить ее подруга Мэй, с которой она тогда жила по соседству на Сукхумвит в той, старой квартире.
“Scheiße! Рик, проваливай… Не мучь меня…” — хотелось ей выкрикнуть, но она дала себе слово больше с ним не разговаривать. Даже через дверь. Марта боялась, что если она вступит с ним в диалог, ее воля не выдержит, и она опять побежит за ним, как собачонка, несмотря на то, насколько жестоко он с ней поступил.
