Неужели в свете дедлайна 2030 года данные об изменениях климата и его моделирование – простая наука слежки? Должны ли мы шифровать все выбросы – или использовать шифрование для того, чтобы обеспечить абсолютную прозрачность и учёт выбросов (как это представляют некоторые блокчейн-проекты)? Нас беспокоит тот факт, что, воспринимая серьёзные и сложные проблемы через стереотип «паноптикона», мы внедряем базовое общее представление, согласно которому политически прогрессивный стек геополитики направлен прежде всего на предотвращение широкого использования зондирования и больших данных. В этом случае разработка модели рационального и сбалансированного применения вычислений планетарного масштаба для XXI–XXII веков сильно осложняется. Мы все обеднеем, если в попытках предотвратить то, что воспринимаем как вред нашим бесценным данным, будем саботировать расцвет необходимого.
«Забирайте наши данные обратно!» Отлично. И что тогда?[71] Прежде всего: данные о паттернах индивидуальных потребностей, возможно, не так уж и полезны. Первый важный шаг – развернуть механизм: не в сторону более персонализированной и менее ограничительной среды, не в сторону более тонкого человеческого самовыражения, не в сторону перенастройки платформенных моделей под привычные правовые идеалы, не к системной слепоте, не к захвату данных на государственном уровне, но к посредничеству, соглашению и управлению геоэкологическими и геоэкономическими потоками, в которые все мы вовлечены.
Что же отсюда следует? Размышляя об огромном физическом аппетите вычислительного аппарата планетарного масштаба, важно различать области его применения и цели, приоритеты и практические следствия. Следы жизнедеятельности датчиков, спутников и серверов, которые использует наука о Земле, незначительны по сравнению с реальными затратами углерода и энергии на вычисление человеческого самовыражения. Не наука о климате сломала интернет, а семиотика тел знаменитостей. Вздымающийся облачный двигатель нагревается до предельных температур в погоне за моментами мнимо значимой деятельности и мимолётного значения. Такой же перекос инвестиций движет и нашей политикой. Наблюдение, что Стек требует больших энергетических затрат, справедливо, но поверхностно. Проблема не в этом, а в том, для чего именно мы используем вычислительный аппарат; и сегодня мы применяем его для представления и оспаривания субъективной идентичности отдельных людей. Так для чего имеет больший смысл использовать терафлопс?
