Но что-то и в который уже раз пригвоздило её к месту буквально намертво и без возможности хотя бы вздрогнуть или вздохнуть. Правда, она итак едва не задрожала, при чём далеко не от страха. Скорее от выбивающего прилива свихнувшихся чувств, которые продолжали топить её волна за волною, как снаружи, так и изнутри, растекаясь под кожей и даже на обезумевшем сердце ментоловой патокой шокирующих осязаний.
Ей не могло всё это показаться и уж тем более присниться. Она же в жизни ничего подобного никогда не испытывала и знать не знала, что такое возможно, да ещё и в принципе. Почувствовать нечто большее, погрузившись и телом, и оголённой чужими пальцами сущностью в это зыбкое тепло ирреальных ощущений – сладостной неги, долгожданного покоя и… упоительного умиротворения.
А какие у него оказались губы!..
Вырывать руку было слишком поздно. Эта волна уже потекла (а то и хлынула обжигающей вспышкой) вниз к животу и… ещё ниже. И он словно ею управлял. Да! Своими дьявольскими губами, их движением на её пальцах, скользящих импульсным отражением в совершенно другом месте. Будто знал, что с ней происходило на самом деле и намеренно провоцировал каждый последующий разряд надрывного спазма в её… налившихся за считанные мгновения горячей кровью складочках возбудившейся киски.
Она точно спятила! Или это не она!.. Да как такое вообще возможно?..
Он ещё и крепче зажал её ладошку в своих лапищах, предугадав её весьма предсказуемое намеренье вырвать руку в поспешном бегстве не сколько от него, а от самой себя.
Дениз болезненно нахмурилась, но повторить попытку так и не сумела. То ли не хватило сил, то ли не хотелось выглядеть со стороны перепуганной на смерть истеричкой… а то и вовсе ужаснулась от мысли, что разорвёт эту связь и сами ощущения без возможности почувствовать их снова…
В общем… не сумела и всё! Особенно когда он начал перебирать её пальчики своими, рассматривая их вместе с нежными подушечками ладони с далеко не поддельным интересом. Кажется, тогда-то у неё рука и задрожала. Не сильно, но осязаемо.
– Сразу видно, стопроцентный собственник. – рядом хмыкнула забытая на время женщина-исполин. И, как видно, адресованный её особо важной персоне последний монолог, так и не достиг намеченной цели. – Вот, ей богу, не завидую вам, мэм. Точно прессует вас по каждому поводу и без. К гадалке не ходи, эдакий хозяин и господин всея и всего.
Так этот маразм и не собирался заканчиваться?
– Не удивительно, почему зависть считается одним самых опасных и коварных смертных грехов. – не поднимая любующегося взгляда с пальцев Дэниз и абсолютно ничем не выражая своих истинных чувств, мужчина отпарировал немощный удар мамаши без особого напряжения и уж тем более волнения в скучающем голосе.
