— Нормально, — вру. Хотя после падения в снег, мне действительно стало в разы лучше. Больше тело не пылало и не жаждало прикосновений, а мысли прояснились.
— Может останешься?
— Ты дура, а? — я не выдерживаю.
Слишком сильно я зла. Слишком сильно я ненавижу этого человека в данный момент своей жизни. До красной пелены перед глазами.
— Катюша, ты чего? — девушка действительно ошарашена. Потому я никогда в жизни её не оскорбляла.
— А того. Как тебе, нравится с моим парнем за моей спиной тр*хатся?
Лера отступает назад, когда я пальцем тыкаю ей в грудь.
— Нравится, да? Судя по звукам, ты явно была довольна. А теперь послушай меня, милая, — схватила её за ткань шифоновой блузки и притянула за грудки к себе, хорошенько встряхнув. — Никогда в жизни больше не смей ко мне приближаться, разговаривать со мной или даже смотреть в мою сторону. Даже имя моё забудь, слышишь? — встряхиваю её так сильно, что у неё мотнулась голова. — Для тебя больше не существует Ефимовой Кати. Как и тебя для меня. Не. Существует, — говорю каждое слово по слогам, пытаясь донести до неё свои слова.
Лера начинает плакать. Но мне плевать. Я настолько сильно разочаровалась в этом человеке, что она мне стала омерзительна. Брезгливо оттолкнула её от себя и вышла за ворота дома.
— Катя, — жалобный крик в спину.
Екатерина
Не оборачиваюсь. С прямой спиной иду вдоль обочины, натянув по дороге куртку и шапку.
— Катя, — вновь голос приближается. Оборачиваюсь и вижу, что в мою сторону движется ещё и Серёжа, оставляя позади Леру, которая спотыкаясь и обхватив себя за плечи, семенит в мою сторону.
А вот это уже плохо. Очень плохо. Снова срываюсь на бег. Кругом темно, ни людей, ни фонарей, ни машин. Только тускло подсвечивают дорогу окна домов.
Страх леденит душу. И от этого я бегу быстрее. Даже не обращаю внимания на то, что ноги утопают в снегу. На то, что подвёрнутая нога ноет. Главное убежать. Спрятаться где-нибудь.
Бегу изо всех сил. Не вижу ничего, а в ушах только гул и громкий стук собственного сердца. Неожиданно меня кто-то толкает в спину. В этот раз я падаю, больно ударившись ладонями и клацнув челюстью, чуть не прикусив язык.
Меня резко разворачивают, и мои ноги зажимают. Серёжа, злой и тяжело дышащий, уселся на моих ногах чуть выше колен и, яростно сверкая глазами, обманчиво мягко спросил:
— Куда же ты побежала, заяц?
— Домой, — выплевываю слова ему в лицо, извиваясь всем телом, как змея.
