— Сомневаюсь, что это поможет, — пробормотала она, по старой привычке разговаривая сама с собой, и зашла внутрь.
Наверняка, Умнику раз плюнуть вскрыть ее программу.
В который раз за сегодня она спросила себя, какой черт дернул ее решиться на эту авантюру — перевестись в КосмоСтар на факультет дальней космонавтики. Конечно, она знала этого чёрта — это все то же пресловутое фамильное твердолобое упрямство Полонских, замешанное на наполеоновских амбициях их же.
Нет. Она справится! Она непременно справится. Просто сейчас она слишком устала. А еще… Она не ожидала, что Джойс окажется таким… слишком опасным для ее женского сердца. Ладно бы он был смазливым красавцем, но нет — его сложно было назвать таковым, если рассуждать о красоте с позиций золотого сечения и прочих общеупотребимых понятий эстетической гармонии. Не был он красивым. Но был таким… Живым? Сильным? Настоящим? Ему хотелось доверять. Ему хотелось довериться. А вот этого делать никак было нельзя, и потому он становился еще одной проблемой — в ряду прочих.
Внутри жилой блок оказался таким же стандартным — все поверхности серебристого цвета были строго геометрическими, чем-то напоминая хайтек — стиль какого-то из прошлых веков. Есения не слишком была сильна в истории архитектуры.
Впрочем, современный стиль лишь напоминал стиль прошлого — своим функционализмом, потому что был только заготовкой для любых изменений формы.
Возле входной двери стоял ее багаж, который сюда доставили из космопорта. Разбирать его не было сил, поэтому Есения просто перешагнула через контейнер, бросила тут же сумку и зашла в главный отсек. Стены, пол и потолок стандартно были прозрачными изнутри, и Есения почувствовала, будто зависла над травой, а вокруг ее обступили стволы сосен, которые сейчас горели огнем под пристальным вниманием приближающегося к закату солнца.
— Эндрю Бель «В моих венах», — четко сказала Есения. — Включи на девяносто децибел, а там посмотрим. И запомни композицию.
Тут же вокруг девушки, словно волна, набегающая на берег и омывающая все, что попалось на пути, зазвучала музыка. Сначала тихо, потом все громче.
Есения на какое-то время замерла, вглядываясь в ярко-оранжевые стволы качающихся словно в такт музыке деревьев, потом протанцевала в отсек, который будет служить ей кухней.
Понятно, почему ее настиг такой пессимизм — у нее же ни крошки не было во рту со вчерашнего обеда на борту корабля. К тому же прыжки в пространстве ужасно выматывают.
