Холодный ветер напомнил о том, что на дворе уже осень, и не стоило бы разгуливать босиком и в таком виде, но она не замечала и не чувствовала холода: только стыд и отвращение к себе.
Слезы катились с глаз, внутри ныло и жгло, а платье все время норовило поддаться неукротимой стихии. До третьего жилого корпуса было не так уж и далеко идти, но сейчас каждый шаг был болезненным, ноги подкашивались, и Камила понимала, что может упасть в любой момент.
Сойдя с тропы, она подошла к стоящему неподалеку дереву и медленно сползла на землю, довольствуясь надежной опорой за спиной. Платье было тут же натянуто на коленки, а руки судорожно обхватили плечи. Уставшие и горящие глаза закрылись, поддавшись накатившей слабости.
«Как это могло случиться со мной!? За что, демон забери все, за что мне это! Почему мне так плохо? Разве это трагедия? Разве я не смогу жить теперь, как жила раньше? Не смогу бороться, мстить, не стану злее?» - она не ощущала своего беспамятства и даже не помнила, как оказалась у того дерева: девушка вообще мало что сейчас понимала из того, что ее окружало и происходило вокруг.
Терзаемая собственными страхами и ощущениями, Камила не могла вырваться из этого омута и прийти в себя. Что-то внутри ее неумолимо менялось, а земля словно уходила из под ног: весь мир разлетелся на части, разбившись вдребезги. Она и сама не знала, почему для нее так важно было сохранить эту внутреннюю чистоту и непорочность, но чувствовала, что проклятый ею сотни раз наследник престола забрал нечто большее, чем девичью честь…
***
«Странная! Что бы она ни сказала, ни сделала – никогда не могу заранее это предугадать: ни в первый день нашей встречи, когда эта паршивка отшила меня, как сопляка какого-то, ни вчера, когда пришла в образе невинного ангелочка, соблазнительного, так откровенного разодетого – ангелочка! Кто мог предположить, что ОНА может быть никем не тронутой?
Как ей это удалось? Куда смотрели все эти недоумки? Да ей ради ночи ласки и нежности можно, пожалуй, простить и ее скверный характер, и замашки дерзкой фурии! Хотя вчера она непросто была покорной и влюбленной - нет, тут было нечто бОльшее, чем рабское поклонение…»
Он задумчиво прикусил губу, вспоминая прошедшую ночь. Пожалуй, впервые за долгое время Рейтон жалел о том, что из-за собственных дурацких принципов не может ее повторить.
С усмешкой принц вспоминал, как еще недавно хотел вышвырнуть ее из своей постели и позволить проснуться в незнакомом месте, с незнакомым парнем – и без единого воспоминания о нем в голове, а потом…просто не смог так поступить, почему? Он и сам не понимал этого.
