«Блин, сейчас же и правда, только мне можно говорить за всех…» — мысленно отвесив себе подзатыльник, я поспешил принять участие в беседе.
— Кто нанес тебе обиду, воин? Если это кто-то из жителей или гостей города, то я мог бы рассудить вас…
— Я бился в твоем войске, господин, среди хирда, что прислал ярл скиров[22]. В последнем бою этой войны, когда брали тот мелкий городишко — Гаулос*, — один канааней врезал мне по ноге. Большой палец всмятку, но вместо того, чтобы отнять лишь его, этот криворукий неуч, — фриз кивнул в сторону двухэтажной аптеки, — лишил меня куда большего, и теперь я потерял возможность работать. Какой из меня воин…
Как оказалось, в доме аптекаря было кому прислушиваться к происходящему за окном. Стоило прозвучать обвинению, как на втором этаже распахнулось окно и чей-то, может и не очень старый, но довольно сварливый голос проинформировал, что «болван сам виноват!»
— Вместо того чтобы сразу поле битвы пойти ко мне или еще кому из лекарей, он почти декаду пил за взятие города. А ко мне его принесли, когда палец почернел, начал вонять, и его самого почти добила лихорадка!
— Так ли это? — уточнил я.
— Он преувеличивает, господин! — немного помолчав, здоровяк уточнил. — А принесли меня, потому что и правда, перепил накануне!
Последнее уточнение звучало уже не так уверенно.
— Знаешь, воин, его слова звучат убедительнее, без помощи одаренного ты и впрямь мог помереть… — глянув на понурого собеседника, переспросил. — Я так понимаю, ты надеялся, что он оплатит восстановление ноги хотя бы частично?
Ответом мне было обреченное молчание.
— Ну что ты, твои дела не так уж плохи! — улыбнулся я. — Кто-нибудь может поклясться, что рану ты получил именно в бою, и именно находясь в моем войске?
Мужик мгновение взбодрился, задумался, и в этот момент двери аптеки распахнулись, а к нам присоединился, скорее всего, недавний собеседник, точнее — аптекарь Вис Корявый собственной персоной.
— Господин, этот болван распугивает мне клиентов уже не первый день, но я могу подтвердить, что рану он получи все еще будучи на службе! Войско распустили только через шесть дней после того, как я оперировал его.
— Благородно с твоей стороны, — усмехнулся я, и переключил внимание на недотепу. — Скажи воин, есть ли у тебя конь? Ну, или кобыла, это не важно…
— Да… — лаконично сообщил тот, разрываясь между недоверием и надеждой.
— Ну, так шагай пока потихоньку туда, где ты остановился! Потом, собирай вещи, садись на него или на нее, и отправляйся к здешней цитадели! Когда доберешься, вот этот достойный юноша, — я кивнул на оруженосца, — там тебя уже будет ждать с письмом от моего здешнего казначея. Письмо к десятнику, что в Каме
