— Я все равно буду звонить… И, скорей всего, позвоню уже очень скоро… Надо только чуть очухаться и что-нибудь сообразить. Но оставлять все это, как есть, просто нельзя…
Да неужели? Будешь теперь соображать, что же мне такого правдоподобного рассказать про свою невесту?
— Да… наверное… Но я буду в эти дни выпадать из зоны доступа… надо готовиться к субботе. Салоны, прически и прочее дерьмо. Он еще хочет заказать назавтра в квартиру кучу техники и мебель в гостиную. На вряд ли у меня будет много времени на телефонные разговоры.
— Тогда набирай меня, когда выпадет хоть какая-то свободная минутка. Думаю, он меня тоже завтра нехило загрузит еще какой-нибудь хренью с давно просроченными сроками. Но мне по любому нужно будет тебя услышать.
— Хорошо… конечно…
— И сегодня ночью, когда будешь ложиться спать… Я, скорей всего, буду еще здесь на последнем издыхании, но, когда услышу твой томный голосок, обязательно воспряну духом и по любому что-нибудь придумаю. Ты ведь в меня веришь?.. Веришь в нас?..
Я все-таки не выдержала. Закрыла глаза, дав волю слезам, но так и не выпустив из груди разрывающий сердце крик. Хотя он и подпирал к горлу, царапая рваными спазмами трахею. Буквально душил остервенелой асфиксией, будто какая-то свихнувшаяся истеричка, тарабанящая изнутри кулаками по легким… с зажатыми в ладонях ножами.
Верить в нас? Откуда такие бредовые фразочки и идеи? Мы разве обменивались клятвами в вечной любви или уже строили планы на наше совместное будущее? Куда его только что занесло? Он меня что, не слышал? Его отец и не думает меня отпускать. Вот как раз у Глеба Стрельникова на мой счет и наготовлена туева хуча далекоидущих планов.
— Да… все будет хорошо. Мы обязательно что-нибудь придумаем… — не знаю, почему сказала именно это. Скорей всего, первое, что пришло на язык — стандартная фраза-клише на все случаи жизни, в которую веришь еще меньше, чем в искренность мужчин, которым когда-то (не так уж и давно) слишком сильно доверяла.
— Обязательно… только это не умаляет того факта, как мне до одури не терпится тебя увидеть. Скоро исцарапаю в своем кабинете все стены.
Ну зачем?.. ЗАЧЕМ он мне ЭТО говорит? Мало мне собственного Армагеддона, разворотившего всю мою душу едва не до основания, так теперь сходить с ума от "чистосердечных" признаний Кира Стрельникова? Это же еще больнее… Вначале пропустить через ладони это гребаное покалывание млеющей истомы, чтобы уже через секунду зажать рот рукой и не дать вырваться из глотки надрывному всхлипу. Будто он не на другом конце городе, а прямо здесь, за моей спиной… в моей голове… просачивается под кожу своими теплыми прикосновениями и расползается по ней буквально — будоражащими мурашками, своим теплым дыханием и звучным голосом… Забираясь еще глубже… Режущей болью в живот… в сердце… в душу… А у меня даже нет сил, чтобы закричать, "оттолкнуть" его от себя. Как?.. Как можно оттолкнуть того, кто уже давно в тебе, кто успел стать частью тебя вопреки твоим желаниям?
