— Да что ты кипятишься? — молодой человек в элегантном черном плаще, в свитере с высоким воротом и с мотоциклетным шлемом в руках, решительно диссонирующим со всем эти нарядом, зайдя следом за своим спутником, уселся на ближайший к нему стул, небрежно кладя шлем на стол, рядом с рюкзаком Винсента, который тот тоже успел расположить на изящной столешнице, — Ты же добрался до замка, живой и почти невредимый, вот и выходит, что Эрику я не соврал и прерывать путь не надо было… А где коляска?
— Покоится под той самой елкой, — ядовито отозвался оборотень и, практически упав обратно на стул, претенциозно воззрился на блондина, — Так почему так быстро? Вас что, завернули обратно?
Девушка, некоторое время молчащая, взволнованно оглянулась на молодого человека, на чьих коленях гордо восседала.
— Что-то случилось?
— Это как сказать, — Эрик, продолжая одной рукой обнимать ее, уверенно сунул вторую за пазуху и извлек оттуда аккуратно, но явно давно сложенный документ на гербовой бумаге. Внимание всех присутствующих мгновенно переключилось на него; Роман недоверчиво склонил голову.
— Ты хочешь сказать… Эрик, это же не может…
— Это завещание отца, — молодой граф быстро улыбнулся и, кое-как расправив документ, аккуратно разложил его на столе. На несколько секунд воцарилась тишина, все недоверчиво созерцали завещание, пережившее три сотни лет и дождавшееся своего часа.
— Хочешь сказать, оно хранилось в банке? — Ричард недоверчиво скривился; взор его наполнился подозрением, — ощущалось, что оборотень готов признать завещание недействительным.
— Да, — ответ последовал почему-то не от блондина, а от его спутника, известного всем присутствующим под именем Влада Цепеша. Он вздохнул, отбросил с лица несколько прядей темных волос, рефлекторно прижал ладонь к груди — ребра, лишь недавно восстановившиеся после повреждений, нанесенных ему при последней стычке с врагами, все еще немного ныли, — и, наконец, продолжил:
— Таково было распоряжение его составителя. Когда мы вошли в банк, я, честно говоря, немного удивился — все взгляды были прикованы к Эрику, его там как будто бы знали, а ведь мы все можем поклясться, что прежде он там не бывал. Но оказалось…
— Завещание отца хранилось там три века, — перебил его молодой граф, — И, если честно… в нем полно странностей.
Ричард, моментально оживившийся, снова поднялся со стула, протягивая руку к старинному листу гербовой бумаги, однако, на половине пути остановился.
