Следующим утром двинулись дальше. То поднимались в горы, то спускались в долины, янки всё в бинокль глядел, а парнишка в блокнот карандашом записывал. Боб в этих местах не бывал, а потому особенно насторожился, мало ли кто в такой глуши повстречается. Но кроме тех Кроуфордов больше никого и не встретили.
Наконец, встали лагерем у безымянной горы. Гораций сразу пошёл по склонам ходить, будто ищет чего, а Боб, как обычно, взялся костёр развести. Вергилия за хворостом послал, место для костра выбрал, присел с огнивом. Глядь, а песок-то под ногами поблёскивает. И мысль в голове вдруг стучит, будто молот паровой. Золото! Золото! Тут-то дважды два и сложилось, и саквояжик, и бинокль, и то, что деньгами янки сорил.
На приисках Боб не бывал раньше, но смекнул сразу — месторождение богатое. Раз уж и песок блестит, и янки по склону средь камней скачет, будто заведённый.
— Мистер Эджертон, я хворосту принёс, — парнишка словно вырвал его из сна.
— Ага, — протянул он.
Вечером все сидели у костра, пили кофе. Янки, как обычно, на саквояже, малец седло на землю бросил, а Боб так просто, на корточках.
— Вергилий, гляди, — восторженным шёпотом начал янки, выудил из кармана какой-то бледно-жёлтый камешек, протянул сыну.
— Что это, сэр? — малец взял, повертел в руках, протёр рукавом, но только испачкал одежду.
— Самородная сера! — мистер Портер улыбался как ребёнок.
Боб хмуро строгал деревяшку, да бросал стружку в костёр, проще говоря, бездельничал. Но всё равно за Портером исподлобья приглядывал, да только ещё больше хмурился.
— Какие образцы! Магнетит! — янки достал другой камешек, чёрный, зернистый. — Погляди только, какая структура! Университет будет в восторге!
И ни слова про золото. Не доверяет, шельма. А ведь наверняка нашёл.
— Мистер Эджертон! Мистер Эджертон! — Боб снова погрузился в раздумья, а янки бесцеремонно его прервал.
— Чего? — хмыкнул Боб.
— Я рад сообщить, что мы нашли всё, что искали, и завтра утром едем обратно в Денвер! — Гораций улыбался во весь рот, но Бобу было не до смеха.
Он чуял, что янки хочет его надуть. И даже знал, как именно.
— Хорошо, — ответил Боб.
Затем легли спать, янки положил под голову саквояж, малец — седло, а Бобу сон никак не шёл. Он грезил о золоте. И о том, что в Денвере снова останется ни с чем, а янки вернётся сюда и построит золотые прииски. И разбогатеет ещё больше, а Боб так и будет закладывать еврею-ростовщику часы и цепочку.
Боб встал, прошёлся, выпил ещё кофе, поворошил костёр. Земля вокруг так и блестела в мерцающем свете, а Портеры безмятежно спали, зная, что скоро будут сказочно богаты. Боб раздражённо сплюнул.
