Джуниор махал ракетницей, как богатырь — палицей, сбивая с ног вменяемых и одурманенных фавнов могучими ударами. Ни один из них не смог приблизиться к мужчине благодаря большей длине его оружия, и любой, кто пытался выстрелить в него, получал ракету в ответ. Меркури сражался так же успешно, крутясь между противниками как капля ртути и раздавая сокрушительные удары, используя свою превосходную технику боя ногами, чтобы не подпустить к себе сумасшедших террористов, которые пытались укусить его.
Битва обернулась в их пользу — и радикально. Более половины бойцов Белого Клыка попали под взрыв, а те, что избежали воздействия препарата, были слишком заняты, сражаясь за свою жизнь против своих же обезумевших соратников.
На зачистку цеха ушло меньше десяти минут, и только когда Эмбер Селика впечатала в стену последнего стоявшего на ногах террориста, Янг позволила себе вздохнуть спокойно. Ее золотистые волосы блестели от пота. Это… это было похоже на бой с гримм. Та же самая бессмысленная агрессия, которую проявляли беовульфы, и обезумевшие фавны использовали только свои когти и зубы. Как будто они были захвачены сознанием гримм.
«Надеюсь, их можно вылечить», — подумала она, толкая ногой чье-то тело. Оно не реагировало. Если их нельзя вылечить… если это навсегда? Нет. Она не хотела об этом думать.
— Все в порядке? — Окликнула она подчиненных вместо этого.
— Насколько это возможно, — ответил Джуниор, разминая мышцы плеча. — Эти твари абсолютно безумны. Ноль самосохранения, и почти невосприимчивы к боли. Единственный способ справиться с ними — вырубить.
— Что совсем не трудно, — заметил Меркури. — Блин, это было легче, чем когда они были в своем уме и с оружием.
— Но не для обычной полиции, — заметил Роман, присоединяясь к ним. — Имейте в виду, мы сильны практически как охотники, даже если мы преступники. У нас есть преимущество в ближнем бою. Но если бы эти твари сражались против обычных людей?
Все было бы совсем наоборот. Янг кивнула, а остальные мрачно замолчали. Обычному человеку придется либо бежать, либо сражаться с обезумевшим фавном, не реагирующим на боль, раны, и не знающему жалости. И вполне возможно более выносливому. Если наркотик работает еще и как допинг, обезумевшие могли бегать быстрее и дольше, чем обычные гражданские.
— Это большое дело, — сказала она, оглядываясь на разрушенный чан, возвышавшийся над производственными линиями. — Если бы мы не узнали об этом, эти препараты продавались бы во всех аптеках Вейла. Как вы думаете, что бы произошло?
