Я буквально кожей ощущал, как мое жилище стало точкой притяжения чужого внимания. Сперва это проявлялось лишь в особом чувстве, словно кто-то подглядывал за мной в замочную скважину. Понимая, что это невозможно, я старался избавиться от этого чувства, отвлечься на что-нибудь другое, но вскоре более явные признаки заставили меня поменять точку зрения.
Достаточно было чуть внимательнее отнестись к деталям, окружающей меня обстановки, чтобы выявить следы чужого присутствия. Тень, мелькнувшая за окном среди ночи. Грязный след от мужского ботинка рядом с порогом дома рано утром. Случайно проникший сквозь перекрытия звук шагов по крыше. Огромное количество мелких деталей складывалось в стройную и достаточно очевидную картину вторжения в мой привычный обыденный мир.
Я старался не показывать, что замечаю все эти мелочи и вел себя как всегда. И те, кто окружил меня своим незримым враждебным вниманием, расслабились, стали допускать все более и более грубые просчеты и небрежности. Я же следил за их деятельностью с возрастающим напряжением, понимая, что бесконечно все это продолжаться не может, и рассчитывал угадать тот момент, как мой противник решит нанести окончательный удар.
Но тот, кто меня заказал, оказался настоящим утонченным садистом. Вместо того, чтобы все сделать быстро и грубо, он продолжал издеваться надо мной. На чердаке моего дома теперь кто-то почти все время ходил, даже не стараясь приглушать шаги. Иногда оттуда доносилось странное шипение и характерный звук волочения чего-то тяжелого по полу. Возле соседних домов, но так, чтобы все время видеть мои окна, регулярно дежурили машины, сменяя друг друга через каждые несколько часов. Странные люди медленно прогуливались по улице днем, искоса поглядывая на мои окна, а когда я в порыве гнева распахивал внезапно шторы, чтобы показать им, что вижу их, уходили, как ни в чем не бывало.
Но худшее ждало меня впереди. Однажды ранним утром я обнаружил, что две лампы в коридоре не горят. Казалось бы, и что с того? Но длительное многомесячное хождение по этому коридору позволило быстро заметить подвох. Теперь горело ровно тринадцать ламп. Не девять, не четырнадцать, а именно тринадцать. Кто-то из Них перешел невидимую границу и вторгся в мой дом. И вроде бы я ранее не был склонен к суевериям, но кто же не знает про плохие предзнаменования, связанные с «чертовой дюжиной»?
Черт тут, конечно, был не при чём. Мне просто грубо намекнули, что все мои попытки отсидеться ни к чему хорошему не приведут.
