– Хорошая трава, – выдыхает она вверх. – Может быть не такая, к какой ты привыкла, но я берегла ее на черный день. А оказалось, что на черный для тебя.
Мне нечего ей ответить. Я курю. До последней, обжигающей пальцы затяжки. Пока во рту не становится сухо, а в мозгах не появляется приятный туман. Чувствую, как расслабляются занемевшие мышцы. Как действительность чуть отдвигается от меня, а сознание перестает с доскональной точностью передавать сигналы из внешнего мира. Мысли текут вяло и непринужденно, ни на чем конкретно не останавливаясь. Не заостряя моего внимания на суете. Улыбаюсь. Пожалуй, впервые за последние сутки, искренне.
– Черт, как же холодно, – прячу лицо в воротник. – Как же по-бл?дски холодно.
В этот момент темноту разрезают яркие лучи фар. Безбожно освещая всю убогость моего местонахождения. Словно выворачивая наизнанку происходящее. Смело и холодно. Свет бьет по привыкшим к темноте глазам так, что наворачиваются слезы.
Тая тут же исчезает. Я замечаю только тень, скользнувшую обратно в тоннель.
Поднимаюсь навстречу. Встречать его, сидя на водосточной трубе, мне не позволяют правила этикета. Заученные с детства. Скрижали хорошего тона. В данной обстановке это даже не смешно. Но марихуана придает смелости. И наглости. А еще позволяет смотреть на все сквозь призму легкого расслабляющего наркотического дурмана. Так вот в этом дурмане все немного искажено. В том числе, правила и скрижали. Как в кривом зеркале.
До меня доносятся приглушенные звуки музыки из салона. Тяжелые, усиленные басы разливаются по воздуху и смешиваются с влажным воздухом.
Слишком долго ничего не происходит.
Я стою как святая Дева Мария в лучах божественных прожекторов, ярком неоновом сиянии и жду. Хоть какого-то движения. Например, что откроется дверь.
Но дверь не открывается.
Понимаю, что ему есть на что посмотреть. Не выходя из машины. От разодранных в кровь коленей до растрепанных мокрых волос. И угол обзора что надо. Захочешь ничего не скроешь. Не спрячешь.
В желтых лучах фар как мотыльки порхают прозрачные капли дождя. Они собираются у меня на губах, ресницах и стекают по коже тонкими струйками. До совершенства мне далеко. Так далеко, что хочется презрительно усмехнуться. Развернуться. И уйти. Подальше.
Сквозь гладкое лобовое стекло внедорожника ничего не рассмотреть. Работают дворники, усиленно сметая влагу с поверхности. Этот звук резины о стекло раздражает слух. И нервы. Я жду. Не шевелюсь. Даже, кажется, не дышу. Прикидываю, что будет дальше. И не захочет ли он дать задний ход.
