На меня это не производит никакого впечатления. Я не верю. И не собираюсь делать то, что он говорит. Это означало бы запереть саму себя в замкнутое пространство салона без каких-либо шансов разрешить ситуацию в свою пользу.
– У меня нет времени, – говорю я, растягивая слова. Речь у меня утратила эластичность. Стала вязкой и чуть заторможенной. С длительными паузами. Будто бы многозначительными.
– И желания, – добавляю я, немного подумав.
Он стоит напротив меня и внимательно следит за каждым движением, которое я имею глупость совершить. Его руки убраны в карманы брюк, галстук распущен, рубашка расстегнута на несколько пуговиц. Он расслаблен и небрежен. Словно находится в элитном клубе у барной стойки и собирается заказать очередной коктейль. И от этого становится особенно не по себе.
– Чтобы сбежать от меня, действительно сбежать, тебе надо было сменить имя и фамилию. Сделать пластическую операцию и поселиться в заброшенном доме в Сибири. Европа – это не выход. Телохранитель – это не выход.
Его взгляд скользит по моим ногам. Поднимается чуть выше, задерживается на широком ярко-красном ремне юбки. Взгляд, от которого подгибаются колени. Хлесткий и резкий взгляд. Как кнут.
Отступаю. Медленно отхожу в проход между двумя машинами. Шаг за шагом.
– Что ты от меня хочешь?
– Я сделал предложение, которое ты должна принять. Вернее, инициатива была твоя. Я лишь поддержал.
Он идет за мной. Улыбается одними уголками губ. Не торопясь обходит машину с другой стороны. Между нами блестящая крыша Фольцвагена Пассат. Две тысячи седьмого года выпуска. Цвета серебристый металлик.
У меня есть десять секунд на размышление.
– Это было ошибкой, – с трудом подбираю слова. С трудом улавливаю нить разговора. Смотрю на него как кролик на удава. И очень стараюсь сохранять самообладание. – Знаешь у скольких я сидела на коленях? Это ничего не значит.
– Со мной такого не будет.
– Я уже сказала «нет».
– У тебя было время передумать.
Я вроде как случайно задеваю боковое зеркало. Но мне не достаточно, что в данный момент брелок с обратной связью всего одного хозяина машины сейчас заливается пронзительным писком. Я перехожу к следующей. Повторяю манипуляцию. Смысл в том, чтобы сюда сбежалось, как можно больше народу. На худой конец, хотя бы еще несколько человек.
– У тебя будут неприятности, – фраза звучит вкрадчиво, по-приятельски. Как добрый совет старого друга.
– Хочешь мне их устроить?
Его голос меняется. Появляются резкие насмешливые интонации. А в глазах загорается презрительный огонек. Мне бы обратить на это внимание и сбавить обороты. Или, по крайней мере, прикусить язык. Зубами. До крови. Потому что в следующее мгновение я оказываюсь прижатой к темно-синему капоту. Субару Импреза. Год две тысячи девятый. Цвет мокрый асфальт.
