Я устала замечать подобные мелочи.
Мне жаль, что на меня это не действует.
Помещение безнадежно захламлено дорогой мебелью. Здесь темно и неуютно. От мореного дуба – оскомина на зубах. Как и от искусственно состаренной меди. От скрипучего паркета и громоздкой люстры под потолком. Для наглядности не хватает только красочных ценников на каждом предмете. Потому как на общую стоимость можно несколько недель прокормить небольшую область в Сибири.
– Итак, если все готовы, то начнем, – Мур приподнимается из-за своего стола, окидывает нас внимательным взглядом и садится обратно. Поправляет очки в тонкой золотой оправе, приглаживает рукой темные с редкой проседью волосы.
Сибирь прочно заседает в моей голове. И я не понимаю, почему она мне так сдалась. Бл?дь, как будто я оттуда родом. Кто-то тратит до фига денег на обстановку своего кабинета, а кто-то впаривает оружие, чтобы потом иметь возможность покупать людей. Господи, в чем новость-то?
В кармане вибрирует телефон. Я пропускаю половину вступительной речи, пока смотрю на уже знакомое «Номер не определен».
Принимаю вызов и подношу к уху трубку. Молча слушаю:
– Закажи вечером в номер ужин из ресторана.
Коротко и емко. Голос холодный и сухой, как искусственный лед. Последний раз я помню его другим. Совсем другим. Мне хочется ему об этом рассказать. А потом уже попросить перестать обращаться так со мной. Потому что простое «Привет» еще никто не отменял. Потому что я человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Потому что, чтобы между нами не происходило, существуют элементарные понятия о вежливости.
Но я молчу.
– Ты слышала? – раздраженно уточняет Романов.
Отключаю динамик на телефоне. Слушаю дальше. Вообще, я пытаюсь успеть услышать и там и там. Мур в этот момент называет фамилии, перечисляет адреса. Алина слабо улыбается, нервно постукивая тонкими пальцами по подлокотнику. Затем коротко кивает:
– Продолжайте.
Суть разговора для меня безнадежна утеряна. И там и там. Я не Цезарь и не могу делать два дела сразу. Слушать двух разных людей. Мыслить в двух разных направлениях.
– Анна Валерьевна, тут потребуется ваше непосредственное участие, – Мур поднимает на меня укоризненный взгляд. По всему, он недоволен моим наплевательским отношением к столь важному делу. Я недовольна тем, что он недоволен. И позволяет себе это демонстрировать.
В трубке в этот момент расползается тишина. Густым темным пятном. Романов не приручен к длительному разговору, а уж тем более, к длительному молчанию. Он избавляется от него, как от навязчивого насекомого. Быстро и решительно. Сбрасывает линию, тем самым заканчивая нашу информативную беседу.
