– Я даже не буду спрашивать, почему ты решил, что я могу помочь.
Обидно и неприятно. Иметь – это необязательно трахать без смазки. Можно выбрать и другой способ. Такой, как выбрал Женя.
Расскажи он о своих целях заранее, и я бы здесь никогда не оказалась. Мне бы не хватило решимости и смелости участвовать во всем этом, но сейчас под прицелом безмолвных наивных глаз и среди ярких детских рисунков в тишине центра для неизлечимо больных детей, никому ненужных детей, я чувствую лишь немую злость. Я давлюсь своими рвущимися наружу словами. Резкими и грубыми словами. Я глотаю их обратно, и они обжигают мне пищевод. Булькают на языке, возмущенно шипят, пытаясь превратиться в звуки.
– Идем, – наконец, сухо бросаю я и решительно направляюсь вперед. Каблуки уверенно и звонко стучат по бетонному полу. Отсчитывают мои шаги. В груди как струна натянулось решение. Только что принятое решение.
– Аня, послушай. Нам нужна любая помощь. Не только материальная. Любая, – вновь повторяет он, хватает меня за локоть и разворачивает лицом к себе. Вырываюсь. Стряхиваю его руку. Резко и красноречиво.
– Вряд ли я еще что-нибудь смогу для вас сделать, – несмотря на мой почти откровенный псих, выговариваю это четко и размеренно. Будто боюсь, что если дам себе волю, то уже не остановлюсь. Но звуки все равно буквально подскакивают к самым высоким нотам. Как в припадке лихорадки.
– Одежда, книги. Да даже если ты раз в месяц придешь и почитаешь им что-нибудь.
– Например, молитву.
– Не будь такой жестокой. Это не займет много времени, но принесет пользу.
– Нет, – я все-таки срываюсь на крик. Крик возмущения, ужаса и чего-то такого, что душит меня изнутри. – Где здесь администрация? Где уже можно внести деньги на ваш счет?
Мне больше ничего не надо. Это как последнее препятствие перед финишем. Перед выходом.
– Аня! – он все еще не унимается. Хочет остановить. Объяснить. Донести. Важную мысль. Бесполезно.
– Не надо. Просто покажи дорогу.
В маленьком темном кабинете, обставленном дешевой мебелью под усталым взглядом директора, я твердой рукой выписываю цифры. Сумму пожертвования, номер карты.
В сумке звонит телефон, и я не глядя раздраженно сбрасываю вызов.
Аккуратно вывожу обыкновенной ручкой на простом бланке весь остаток денег на счете.
Я подписываю свое решение.
Я соглашаюсь со своим решением.
Я, случайная знакомая из ресторана, с ледяным спокойствием отдаю последние деньги, которые у меня были. С такой легкостью и непринужденностью, будто проделываю подобные трюки чуть ли не каждый день. В этом жесте смешалось все. Злость, обида, не способность заглянуть в завтрашний день и привычка думать задним числом. Там, за порогом я конечно об этом пожалею. Горько пожалею, но сейчас с улыбкой на лице я очень театрализовано и очень благородно оказываю помощь больным детям.
