— Справедливо, — кивнул Алексей.
Локтями он опёрся о стол, сцепил руки в замок. Темные, почти черные густые волосы с проседью, карие глаза, прямые широкие брови и прямой нос. Я подумал, что лет через двадцать мог бы выглядеть примерно так. Если бы дожил, конечно.
— Кто-то из окружения Григорьева распространил слух о том, что у тебя серьёзные неприятности, связанные с его семьёй. Информацию об этом знают, наверное, уже все кому не лень. Мне, естественно, это сообщили. Даже до Германии добрались, значит, всё не просто так. Но никто не может рассказать, что конкретно произошло. Поэтому скажи мне, что ты сделал и чем он тебе угрожает?
Я хмыкнул. Откинулся на спинку сиденья.
— Это, конечно, всё понятно. Но ты не ответил на мой вопрос. Я даже не знаю, кто ты. Мать о тебе особо не рассказывала, кроме того, что ты испортил ей жизнь и бросил в положении.
Алексей не изменился в лице. Только чуть отстранился.
— Я хочу знать, что нужно от тебя Григорьеву. Возможно, это как-то связано со мной. Возможно, я смогу помочь. Или нет. Я думал, ещё есть время. Пытался поговорить с ним, но он сказал, что я всё узнаю через двадцать с чем-то дней. Скажи мне, что происходит?
Помощь — это хорошо. Но Максим сомневался, что Алексей хоть чем-то сможет помочь. Он, наверняка, как и другие, выслушает, посочувствует и исчезнет. Несмотря на то, что он явно богат, с Григорьевым особо никто не хочет связываться. Боятся. Пауза затянулась.
— Когда-то у меня был здесь бизнес. Он приносил стабильный, хороший доход. Но после возникли серьезные проблемы, жёсткая конкуренция, прессинг. В то время такое было не редкость. Грозили расправой. Мне пришлось уехать, залечь на дно. Я не связывался с вами, чтобы не подвергать опасности. Даже не мог передать деньги, это было слишком рискованно, и в первую очередь, для тебя и Тани. Я не мог вернуться раньше. Было нельзя. Но сейчас я здесь. Я не могу изменить прошлое, но есть надежда, что смогу помочь с настоящим. Выбор за тобой.
Звучало убедительно. Скрывать что-то смысла не было. С личными отношениями мы будем разбираться чуть позже. Пока есть дела поважнее. Поэтому я рассказал всё то, что обговорил накануне с Алёной. В том числе и её догадки. И то, как просили Алёну наблюдать, и о жене Григорьева и о том, как после всего за мной приехали.
— Бежать смысла нет. Он даже время назначил точное: через тридцать дней. Только осталось уже намного меньше. А после меня ждёт печальный финал. И самое стремное в этом то, как они легко все провернули. Надо же было ничего не заметить.
