— Я не знал…
— Конечно. Ты не знал. Бросил всех, свалил. Это ведь ты виноват. Если бы не твоя импульсивность, он о нас и не узнал бы.
Возникла пауза. Оба смотрели вдаль, но создавалось впечатление, что они смотрят в прошлое. Далёкое, сложное и опасное, в котором сейчас предстояло разобраться. Чёрт.
А пока они предаются воспоминаниям, где-то там Максим. Пытается сбежать от толпы охотников с оружием и собаками.
— Я искал тебя. Поднял всех, кого смог достать. Хотел сдать им Таню, даже приходил к ней. Но не смог. Уже понимал, что Олю не отдадут и не решился погубить ещё одну, точнее, две невинных жизни, — проговорил он горько, болезненно, почти безжизненно. — Когда истекло время, Оли не стало. Я делал все возможное, пытался откупиться, передать всё, что имел. Пытался договориться. Но всё напрасно.
Калинин схватился за голову, с силой потянул черные волосы. Я с трудом стояла. Свалившаяся информация давила. Мне было жаль их, но ещё мне было жаль себя и Макса. Мы же к этому не имеем отношения, как и та девушка. Надежда на положительный исход истончилась и стала не толще волоска. Я покачнулась, переставила ноги, чтобы не свалиться. Нервы меня подводили.
— Мне очень жаль, Леня. Если бы я только знал… Я был уверен, что у вас все нормально! Про Олю никто не говорил. Вообще. Люди, с которыми я продолжал контактировать, ничего не сообщили. Совсем ничего. Словно ты просто продолжил жить, вел бизнес, женился на Ксении, поднялся. Я ничего не знал! — почти кричал Калинин.
— Я был готов сам найти тебя и оторвать тебе голову. Я ненавидел тебя, — продолжил Григорьев, прищурившись. — Я знал, что однажды ты появишься здесь. Ждал этого момента. А когда скончался Дмитриев, уже просто считал дни до твоего приезда. И ты появился. Теперь ты всё понимаешь? Осознаешь, что всё, что сейчас происходит, твоя вина?
— Осознаю, — согласился Алексей, прикрывая глаза рукой. — Я всё понимаю. Но, неужели ты решил сейчас повторить то же, что сделал Дмитриев?
Григорьев вдруг резко подскочил к Алексею, схватил за ворот куртки, с силой тряхнул.
— Она мне до сих пор снится! Я вижу ее почти каждую ночь, понимаешь? Вот уже двадцать шесть лет! Ты хоть понимаешь, какого это?! — крикнул он, тяжело дыша.
— Мне жаль, Леонид. Клянусь, я никогда не желал подобного. Я бы вернулся… Скажи, что я могу сделать? Как могу искупить вину? Мы же можем договориться, можем решить. Я всё отдам, только не трогай сына.
— Ничего уже не изменить. Оставь эти сожаления себе. Они тебе ещё пригодятся.
