Наконец, я увидел Григорьева. Леонид стоял с остальными мужчинами, чуть поодаль. Выделялся черным костюмом и короткой черной дубленкой, тогда как остальные были в камуфляжных костюмах и высоких ботинках. Все, кроме меня, разумеется. На мне были кроссовки, джинсы и пальто. Трижды зашибись. Вдруг осознал, что меня ещё беспокоит. Собаки. Я их ещё не видел, но слышал их лай.
— День добрый, Максим, — первым поприветствовал Леонид. — Погода чудесная, не так ли?
— Конечно. И день прекрасный, — ответил я, осторожно осматриваясь.
— Согласен. Сегодня особенный день. Решится вопрос, который тянется уже много лет. Виновные получат по заслугам. Невиновные уйдут с миром. Но всё это будет позднее, зрители и основные действующие лица ещё в дороге. Едут сюда. А мы пока подготовим всё к развлечению, — проговорил Григорьев и с довольной улыбкой спросил. — Ты хорошо бегаешь, Максим?
Либо это спектакль, который умело разыгрывали, либо у мужика реально с головой не всё в порядке.
— Нормально бегаю.
— Вот и славно. Мои парни давно не были на охоте. Сегодня будем это исправлять. Этот участок леса — частная территория. Животных тут пока особо нет. Но есть утки, озеро рядом. Только разве ж это интересно? Вот и я думаю — скука смертная. Но, я нашел решение.
Нас обступили со всех сторон. Все внимательно слушали Григорьева, реагировали на интонации. Я уже понял, к чему всё идёт. И всё равно продолжение речи Леонида — как молотком по голове.
— Максим любезно согласился побыть сегодня мишенью. Правила просты. Сейчас ты, — Григорьев указал на меня рукой. — бежишь в лес и хорошенько прячешься, заметаешь следы, запутываешь их или просто убегаешь. Через сорок минут выдвигаются охотники. Если за три часа тебя не поймают — идёшь домой и живёшь дальше спокойно. А если найдут… Думаю, объяснять не нужно. Итак, время пошло.
Несколько секунд я продолжал тупо стоять. В смысле время пошло? Оглянулся. Похоже, не один Григорьев тут тронулся. Мужики замерли в нетерпении. Они все были заряжены азартом. Ещё несколько секунд я соображал, куда бежать. И, наконец, осознание захлестнуло ледяной волной. Меня завалят. Но есть крохотный шанс, почти невероятный, учитывая наличие собак, что я смогу спастись и вернуться домой. Именно в мысль о доме, о моей Лизе, я вцепился, и помчался в просвет между мелкими березками.
Кроссовки увязали в земле, в не слишком жёсткую подошву втыкались палки. В лицо лезли ветки, норовили лишить глаз. Сначала я просто бежал вглубь, как можно дальше, а после стал петлять, пытался вспомнить всё, что знал и видел об охоте. Но особо ничего не припоминалось. Дыхание быстро сбилось, ноги стали спотыкаться всё чаще, руки пропускали хлесткие ветки. Кое-где было почти не протолкнуться, а где-то и вовсе открывались крупные поляны, на которых было не укрыться. Кажется, Григорьев упомянул озеро. Что, если попытаться найти его? Но не станет ли оно тупиком? Да и где его искать, может, оно километров через десять?
