«Ох, ты ж…» — разочарованно восклицает Юлька. И на душе мне становится тепло.
Я сбегаю на первый этаж, как только выдается минутка. На лестнице сбавляю шаг. В «отрядке» мне делать особо нечего, а еще хочется понять, почему Ирка поменяла свое ко мне отношение.
Открыв дверь, я застаю идиллическую картину: «Хаос в раю». Часть детей рисует плакат «Мир во всем мире», другие играют в «UNO».
— Уна-а-а! — кричит мальчик.
Как же громко!
— Ты жульничал, — заявляет другой.
А Ирка сидит на полу и старательно вырезает снежинку.
— Ты, подруга, временем года ошиблась? — вкрадчиво интересуюсь я.
Ирка вздрагивает. Смотрит на меня внимательно.
— А-а-а. Ты про это. Да, это для выступления. Сценку готовим, а вы?
— Понятия не имею, — пожимаю плечами.
— Как так? — она аж рот от удивления открывает.
— Давай я тебе помогу, — перевожу тему я, и Ира протягивает ножницы.
Складываю листок пополам:
— Куда поступила?
— Никуда. Каталась последний год по всяким соревнованиям. Ну и в программе, — вымученно отвечает она.
— Когда-то я даже смотрела ее программу.
— Как славно! — ее голос такой нежный и легкий. Она очень похожа на мою маму в молодости. Я теряюсь, когда до меня сей факт доходит. — И перестань, пожалуйста, агрессировать. Мы враждовали тогда, но годы-то идут. Мне надоело ругаться.
В шоке я киваю. Дальше мы просто молчим.
Мне не спится. Беру телефон. На часах два ночи. Вздыхаю. Не хотелось бы будить соседок. Встаю с кровати. И зачем-то иду из комнаты. Вероятно, к кулеру. Почти не соображаю.
Пока набирается вода, осматриваюсь. В конце этажа кто-то ходит. Кто бы это мог быть? Лунатик?
А вдруг меня сейчас заметят вожатые? А если в корпус зашел кто-то посторонний? Брр… О подобном даже думать не хочется.
Решаю мгновенно. Пойду и узнаю кто там!
«Да-да, Аня. А кто-то недавно ругал героев в американских ужастиках!»
— А ты что тут делаешь? — в подвесном плетеном кресле с алой подушечкой сидит Ирка.
Смотрит, точнее смотрела до моего прихода на горы.
— Пить ходила, — поясняю я зачет-то. — А ты чего?
— Не спится. Ну, садись, чего стоишь?
Учитывая время, ее голос удивительно бодрый.
Я улыбаюсь. Еще несколько недель назад я бы не представила себя рядом с ней в одном кресле. Сейчас же мы сидим рядом, соприкасаясь плечами. Черт возьми, это приятно.
— Знаешь, — она вздыхает. — Люди слишком зациклены на любви.
Ее голос мягкий, нежный, обволакивающий. Хочется слушать ее вечно. Тут до меня доходит, что она ждет ответа:
— Ты — в порядке?
