– Басса, Басса, отчего Судьба так жестока ко мне? Отчего, подарив миг счастья, вновь посылает мне тяжкие испытания? Ах, Басса, лучше бы мне умереть вместо Винуции!
– Что ты такое говоришь? – в ужасе прошептала кормилица.
– Я не хочу возвращаться в Рим, – неожиданно заявила Альбия.
– Так нельзя, дитя моё. – Басса с укоризной покачала головой. – Когда-то ты сделала свой выбор, так не отступайся от него сейчас.
– Не я сделала выбор. Мои родители решили за меня.
– Да, но ты всегда гордилась своим жребием.
– Тогда я не знала, не могла знать, что на свете есть такое чудо, как любовь, – в голосе Альбии прозвучала нежность.
Басса пытливо посмотрела в её глаза, более ясные и блестящие, чем обычно, и взгляд их говорил красноречивее любых слов.
– О Альбия, не пугай меня! – взмолилась кормилица, точно в предчувствии какого-то несчастья. – Я знаю, у тебя чуткое сердце и пылкое воображение. Но ты должна уметь противостоять новым для тебя чувствам и впечатлениям. Поддашься соблазну – пропадёшь, прислушаешься к голосу благоразумия – спасёшься...
Весталка ничего не ответила.
– Я увезу тебя с собой... немедленно, – твёрдо сказала Басса и сжала руку девушки, будто боялась, что та убежит от неё.
– Ты права, я должна уехать отсюда, пока... – Альбия не договорила, нахмурилась и встала.
Кормилица облегчённо вздохнула.
– Ты собери мои вещи, а я пойду попрощаюсь с Кальпурнией, – с этими словами Альбия направилась было в покои хозяйки дома, как вдруг её остановил знакомый и такой желанный голос.
– Попрощаться?! Но позволь, Альбия, отчего же так скоро?
Марк Блоссий стоял на пороге, и струившийся в открытую дверь солнечный свет заливал его высокую статную фигуру. Одет он был просто, но со вкусом, в паллий из золотистого шёлка без украшений и вышивки, и только сильные загорелые руки были стянуты широкими золотыми браслетами со сверкающими на них сапфирами. В ярком свете его тёмно-каштановые волосы казались медными, чёрные жгучие глаза – затенёнными и ещё более непроницаемыми.
Увидев кампанца, Альбия осталась недвижна. Тогда он медленно подошёл к ней и, глядя ей прямо в глаза, повторил свой вопрос.
– Мне нужно немедленно уехать, – наконец ответила Альбия. – Умерла одна из весталок, и Великая дева прислала за мной. Я должна возвратиться в Рим.
Альбия отвела от Блоссия глаза, не в силах выдерживать его пристальный взор, и потому не могла видеть отразившейся на его лице досады.
– Значит, ты уезжаешь сейчас же, – сказал он изменившимся голосом.
