Теперь Кальпурния смотрела на неё немного снисходительно – как смотрят на невинные создания женщины, познавшие немалый опыт любви.
– Признайся, ты ведь тоже любишь его?
– Марк такой обаятельный, такой благородный... – пролепетала Альбия, смущаясь ещё больше.
Кальпурния наклонилась к ней с лукавой улыбкой:
– Ты же не это хотела сказать, правда?
Альбии казалось, что Кальпурния нависает над ней, как скала, и так же, как каменная глыба грозит вот-вот обрушиться, неумолимо давит на последние усилия её воли.
– Разве ты не понимаешь?! – вскричала девушка и выпрямилась. – Я не могу, не должна!
– Ты могла бы, если б захотела, – неожиданно резко ответила Кальпурния и, пожав плечами, вышла.
С высоко поднятой головой Альбия сидела неподвижно, точно мраморное изваяние. Невыносимая мука чувствовалась во всех её чертах, эта мука словно отнимала у неё душу. Но в какой-то миг она почувствовала на себе взгляд невидимых глаз. На лице девушки блеснуло выражение робкого восторга: ей снова привиделось присутствие той, которую она ждала.
– О Киприда! Довольно испытаний – я принимаю твой дар, – прошептала Альбия, сквозь слёзы едва различая очертания женской фигуры.
И ей показалось, как прозрачная рука с веткою мирта освободилась из-под золотистого покрова и простёрлась над её головой, благословляя.
С того ясного утра, как бирема пришвартовалась к берегу и гости Кальпурнии разъехались по своим домам, прошло два дня. И всё это время Альбия провела взаперти, лёжа в полумраке кубикула и иногда позволяя себе немного поесть. Любовный недуг, бурные переживания и сомнения сломили её, нарушили её душевное равновесие, заставив разочароваться в крепости той веры, что питала её ум и составляла смысл её жизни.
Лишь на третий день, поддавшись уговорам Кальпурнии, девушка вышла из дома, чтобы погулять по саду. Она надеялась в созерцании красоты окружающей природы отвлечься от своих горестных дум.
Когда Альбия ступила на уже знакомую ей дорожку, ведущую в глубь сада, солнце разостлало по траве золотистый ковёр и наполнило всё вокруг весёлым сиянием. Яркими красками вспыхнули розы, нарциссы, ирисы и гиацинты. Альбия поднялась на вершину холма – и взору её открылась голубовато-зелёная гладь бархатного моря, по которой чуть заметно пробегала рябь. На берегу мерно покачивалась бирема со спущенными парусами. Её пустая палуба навела на девушку тоску и мучительно-сладкие воспоминания. Благородный мужественный профиль, выразительные чёрные глаза, загадочная улыбка, красивые сильные руки – всё это одно за другим мелькало перед её глазами как навязчивое и вместе с тем желанное видение.
