Сделав несколько шагов, Деций Блоссий (так звали осуждённого), вдруг остановился. Вскинув голову, он пристально всмотрелся в толпу, будто хотел кого-то в ней отыскать.
Женщины, наслышанные о славе искусителя, но никогда не видевшие его самого, не сводили с него восхищённых глаз, любуясь его исключительной красотой.
У Деция Блоссия были гармоничные точёные черты лица, которые встречались разве что в мраморных ликах богов; цвет кожи нежный и свежий, как у младенца; золотистые вьющиеся волосы, мягкие, как шёлк; глаза, хоть и небольшие, но в них можно было утонуть как в море – такой бездонной казалась их синева. Все эти внешние достоинства дополняли высокий рост, фигура атлета, благородная осанка и лёгкая пружинистая походка.
Не обращая внимания на тысячи устремлённых на него взглядов, Деций Блоссий продолжал всматриваться в толпу. Но вот лицо его просветлело, глаза озарились радостью – он увидел того, кого искал.
Расталкивая любопытных, к осуждённому пробирался какой-то мужчина, облачённый в белую тунику, поверх которой был накинут тёмный паллий*. Складки одежды не скрывали, но подчёркивали линии его сильного тренированного тела, точно отлитого из бронзы, ибо таким был цвет его кожи. Строго говоря, мужчину вряд ли можно было назвать красивым: у него были грубоватые черты лица и крутой волевой подбородок. Однако лицо это было открытое, мужественное и дышало здоровьем и страстью; смелым и дерзким был взгляд его чёрных глубоких, как бездна Тартара, глаз; копна тёмно-каштановых волос, волной поднимавшаяся над высоким загорелым лбом, украшала гордую крепко посаженную голову. Ничто в облике этого человека не выдавало его родства с осуждённым, и всё же они были родными братьями. Разительное отличие в их внешности объяснялось тем, что старший из братьев Блоссиев, Марк, унаследовал черты отца, в младшем же, Деции, природа с точностью копии повторила черты их матери.
Сказав что-то старшему офицеру стражи, Марк Блоссий приблизился к осуждённому и мгновение спустя заключил его в свои крепкие объятия. Затем, продолжая держать брата за плечи, он отстранил его от себя и посмотрел в его прекрасные синие глаза долгим ласковым взглядом.
Наступила тишина. И только когда на бледном лице Деция Блоссия появилась слабая улыбка, кто-то крикнул в толпе:
– Смерть Блоссию!
Кое-где в толпе подхватили этот крик, и голоса, сливаясь, превратились в рёв.
Марк взял брата за руку, будто собирался увести его с собой, но тут же разжал пальцы. Офицер конвоя встал между братьями, и один из них замер на месте, а другой продолжил свой печальный путь.
