Едва этот чудовищный приговор коснулся слуха Альбии, сердце её на мгновение остановилось, колени дрогнули, а по спине прошла холодная дрожь. Перед глазами возникла страшная картина: она увидела себя в подземелье, где царили мрак и тишина. Увидела, как она умирает от голода или от жажды, а, может, от нехватки воздуха... Все эти видения промелькнули перед глазами, и её сковал страх.
Но вдруг страх прошёл. Словно бессмертный дух обратился к её сердцу, дух той богини, что однажды уже являлась ей в образе бесплотной женщины, – щедрой, милосердной ко всем влюблённым, излучающей небесный свет... Видение тут же исчезло, а вместе с ним исчез и страх.
Выпрямив свой и без того прямой стан, Альбия кивнула судье, как бы говоря, что готова идти, и направилась к двери.
Тем временем улицы Рима, по которым печальное шествие должно было проследовать к Коллинским воротам, запрудили толпы народа. Со времён Нумы, учредившего коллегию весталок, для города не было ужаснее зрелища и не было горестнее этого дня. По представлениям римлян, весталка, нарушившая обет девства, могла навлечь бедствия на город и на всю страну. Понятно, что за такое преступление она справедливо заслуживала всеобщего осуждения. Вместе с тем сам характер преступления, этот чудовищный скандал, вся эта любовная история с соблазнением и нешуточными страстями разжигали любопытство.
Проводить весталку в её последний путь сошлись люди со всех концов Рима. Когда процессия двинулась от храма Весты, впереди неё шли, кроме двенадцати ликторов и такого же числа понтификов, жрецы других коллегий. Рабы несли на плечах носилки, куда усадили Альбию, наглухо закрытые и перевязанные ремнями так, что, вздумай она плакать, не слышно было бы даже её голоса. За этими носилками следовала коллегия весталок во главе с Пинарией, и все они казались глубоко удручёнными скорбью.
Тучи разошлись, и бледные солнечные лучи робко скользнули по крышам и колоннам храмов, когда шествие вступило на главную площадь города.
Мёртвая тишина царила на Форуме, покрытом бесчисленным множеством народа. Все молча расступались, давая носилкам с сидевшей в них весталкой дорогу, и провожали её, не говоря ни слова.
Затем в прежнем порядке шествие двинулось дальше, к Коллинским воротам. Там уже было приготовлено всё для церемонии погребения.
Носилки опустили на землю рядом с узким проходом, уводившим куда-то вниз. Жрец, который исполнял обязанности верховного понтифика вместо Августа, шёпотом прочёл молитву и затем приказал подвести весталку к лестнице, ведущей в подземелье.
