– Я слышал, там произошло какое-то несчастье, при котором пострадали люди.
– Это всё слухи! На самом деле обошлось без жертв, и никто сильно не пострадал. Разве что Цезарь немного ушибся... Что до меня, та суматоха была мне только на руку. – Марк выдержал паузу и прибавил с той же смутной улыбкой на устах: – Я получил возможность выразить благодарность за твоё спасение и в какой-то мере сам сыграл роль спасителя.
– Что ты говоришь?! – воскликнул Деций, сверкая глазами. – Ты видел её?
– Не только видел, но и говорил с нею, держал её в своих объятиях, дышал её дыханием...
– Клянусь Кипридой, потом ты искал встречи с нею!
– Да, я хотел узнать её имя и увидеть дом, в котором она живёт.
– Говори же поскорее, добился ли ты того, чего желал? – Голос и взгляд Деция выражали одновременно и внимание, и нетерпение.
– Нашу милую девственницу зовут Альбией и живёт она в прелестном светлом доме на южном склоне Капитолия.
– Уж не та ли это Альбия, чей брат погиб в войне с альпийцами? – ещё больше оживился Деций.
– Ты был знаком с её братом?
– Нет. С её братом – нет. Но я очень хорошо знаю его вдову. Впрочем, ты и сам её знаешь. Я говорю о Кальпурнии.
– Вот как! – Марка как будто обрадовало услышанное, а на его лице появилось выражение, которое обычно знаменует рождение новой дерзкой мысли.
– Так что же? – продолжал расспрашивать Деций, сгорая от любопытства. – Она видела тебя?
– Моё появление у её дома вызвало у неё смущение. Румянец, вспыхнувший на её нежных щёчках, и потупленный взор выдали её с головой.
– И это понятно! Наша юная Амата* не привыкла к тому, что её преследуют мужчины, – со смехом произнёс Деций, но, вопреки его ожиданию, Марк не разделил с ним этого ироничного мнения.
Он перевёл взгляд на лицо брата, и улыбка на его губах постепенно растаяла.
– Я не желаю знать, что говорят об этой весталке, но знаю, что ей следовало бы посвятить себя служению иной богине. И ещё я знаю, что сама Венера – если только она существует – не может быть прекраснее этой девушки...
– Что я слышу?! Ты вправду серьёзно увлёкся этой жрицей?
– Насколько могу увлечься кем-нибудь или чем-нибудь.
– Но скажи мне, чем она – на своё или на твоё несчастье – покорила тебя? Она красива, это правда, но ты на своём веку видал и не таких. Что же ты сумел разглядеть в ней такого, чего недоставало тем женщинам, которые пытались удержать тебя? – не унимался Деций в своём искреннем недоумении.
– Ты прав, я знавал женщин неизмеримо красивее... но ни к одной из них я не испытывал такого непреодолимого влечения, какое вызывает у меня Альбия. Есть в ней... в её фигуре, движениях, взгляде, голосе нечто такое... нет, не буду продолжать, ты всё равно не поймёшь... Скажу лишь, что это очень сильное чувство, и оно неподвластно каким-либо рассуждениям или сравнениям, – ответил Марк, и его чёрные глаза вдруг погрустнели.
