Настал черёд и старших классов. Алина посещала все дополнительные занятия, все научные кружки, Пашка же скакал из одной спортивной секции в другую, одновременно умудряясь менять девчонок как дешёвые наушники. Алину же амурные дела нисколько не прельщали.
А там и выпуск подоспел, и поступление. Только благодаря настойчивости Алины Пашка смог успешно окончить школу. Собственно, только из-за неё и ради неё он поступил на Международные отношения. И если девушка сразу же получила стипендию, то парень еле-еле наскрёб баллов для зачисления. А любовь… Зачем она нужна, если есть крепкая, проверенная годами дружба!
– Может, хоть теперь они одумаются? – вздыхала Алевтина, сидя на кухне в квартире лучшей подруги и глядя из окна на компанию молодых людей. Те о чём-то весело болтали, и Пашка как всегда был в центре внимания. А вот Алина сидела рядышком на лавочке, пила воду из эко-стакана и что-то читала в телефоне. – Как думаешь, а?
Вера не ответила – она сосредоточенно мешала ложечкой сахар в чашке. Чай туда налить она забыла.
В семье Романовских уже пять лет соблюдалось негласное правило: на каникулах в комнату Пашки не входить. Однако сегодня был особый случай, и ровно в восемь двадцать Алевтина Анатольевна решительно дёрнула ручку двери. А не тут-то было! Мелкий паршивец подготовился и заперся на ключ. И знает ведь, что опаздывать нельзя!
– Вставай, лежебока! – требовала мать, одновременно дубася кулаком по ни в чём не повинному куску дерева. – Тебе через час выходить!
Минут через семь кровиночка соизволила-таки впустить родительницу.
– Я же говорил, что успею… – бурчал Пашка, зевая и почёсывая пузо. Своими шестью кубиками он по праву гордился – не зря регулярно наведывался на площадку для воркаута. На качалку денег не было — всё уходило на любимые забавы.
– Успеет он, – ворчала мать, на ходу собирая разбросанные вещи. – Ну и бардак у тебя!
– Это не бардак, а авторский взгляд на ведение домашнего хозяйства.
– Мрак! – заключила Алевтина Анатольевна голосом Эллочки Людоедки.
Сынуля, лоб почти двухметровый, слегка покачивался и пытался продрать глаза.
– Опять до ночи в свои стрелялки гонял!
– Не стрелялки, а танки, мам!
– А мне начхать! Марш в душ! И чтобы через десять минут был как огурчик.
Кивнув, Пашка вышел из комнаты, однако уже через секунду просунул голову в дверной проём и уточнил:
– Солёный или маринованный?
В детину полетела его же собственная грязная майка, а из прихожей, соединяющей «детскую» и ванную донёсся удаляющийся хохот. Впрочем, на лице Алевтины Анатольевны тоже играла улыбка. Но что поделаешь, раз мать – должна воспитывать.
