ЗЕМФИРА. Она – как горная река…
АЛЕКО. Очень быстрая и ледяная?
ЗЕМФИРА. Нет, очень длинная и очень бурная. С ней не соскучишься.
АЛЕКО. А можно попробовать?
ЗЕМФИРА. Можно Машку за ляжку и козу на возу. А когда с Земфирой о любви разговариваешь, нужно говорить «разрешите».
АЛЕКО. Если бы Алеко всегда говорил «разрешите», ему бы никто ничего не дал. Это же глупо звучит: «Разрешите я украду вашего коня» или «Разрешите мне вам погадать». Нет! Алеко так не говорит. Алеко гордый. Он приходит, как ветер, берет вещи, как пылесос, и уходит в ночь, как шагающий экскаватор, столь же грузоподъемно, но бесшумно. Так и тебя я получу в свой ковш без всяких там «разрешите». Получу и ушагаю в ночь, а утром буду хвастать перед остальными цыганами своей любовной победой и полученным удовольствием, демонстрируя следы от твоих жарких ласк. Так-то, Земфира! Иди ко мне.
ЗЕМФИРА. Ты хвастун, Алеко. Земфира никогда не будет твоей. Земфира вольная, как птица. Она улетает, балдеет и снова прилетает тогда, когда ей втемяшится. А ты пытаешься надеть на птицу хомут от коровы. Не выйдет!
АЛЕКО. Нет, выйдет!
ЗЕМФИРА. Как же выйдет, если не войдет?
АЛЕКО. Значит, сначала войдет, а потом выйдет.
ЗЕМФИРА. Не войдет!
АЛЕКО. Войдет!
ГОЛОС ИЗ-ЗА ДВЕРИ. Разрешите войти!
АЛЕКО. Войди!
ЗЕМФИРА. Не входи!
ОТЕЦ ЗЕМФИРЫ. Вот я и вошел.
АЛЕКО. Видишь, Земфира, я выиграл. Он все-таки вошел в самый неподходящий момент, как всегда. Теперь ты моя навеки.
ЗЕМФИРА. Что ты наделал, папа?! Я же просила тебя не входить, когда я разговариваю с мужчинами наедине.
ОТЕЦ ЗЕМФИРЫ. Я старый цыган, и никогда не знал слова «разрешите», хотя часто говорил его. Гордости у меня в три раза больше вашего будет, поэтому я вхожу туда, где могу ее продемонстрировать, без разрешения.
ЗЕМФИРА. Эх, отец, отец! Не сумел ты смирить свою цыганскую гордость ради дочери, и она теперь вынуждена будет или покориться, как узбечка, или умереть, как таджичка.
ОТЕЦ ЗЕМФИРЫ. А чё случилось-то?
ЗЕМФИРА. Я побилась об заклад с Алеко, что ты, отец, смиришь ради меня гордость свою великую и хотя бы пятнадцать минут не войдешь в комнату, пока мы тут показываем друг другу свою гордость.
ОТЕЦ ЗЕМФИРЫ. А я чё?
АЛЕКО. А вы – вошли, и я выиграл. Отдавайте теперь за меня свою дочь!
ОТЕЦ ЗЕМФИРЫ. Я не знал всей предыстории ваших отношений, поэтому и вошел в столь неподходящий момент. Если б я знал, сразу бы смирил гордость ради Земфиры.
АЛЕКО. Ну, теперь уж поздно.
ОТЕЦ ЗЕМФИРЫ. Поздно, конечно.
