– Прости, ничего. Хотел спросить, где доп. соглашение к договору с "Триалесом". Вспомнил. Не надо.
Ссыкло. Какое же ты ссыкло! Акула бизнеса. Беззубая.
Богдан разозлился на себя. Это совершенно невозможное состояние. Что за раздвоение личности!
– Всё, – Маргарита выключила компьютер, – я домой. Ты ещё останешься?
– Нет, пойдём вместе. Завтра доделаю. Иначе до утра могу просидеть.
Они почти одновременно собрали вещи и встали из-за столов.
Маргарита протянула левую руку, чтобы открыть дверь, но правая рука, идущего справа почти вровень с ней Богдана сделала то же самое. Но на секунду позже. И оказалась поверх её руки.
В офисе погас свет.
Бесконечное мгновение спустя, не выдёргивая руки, она тихо, почти шёпотом сказала:
– Сейчас откроем дверь, отпустим руки и потеряемся в темноте.
– Значит, не стоит отпускать друг друга.
– Никогда такого не было.
– Со мной тоже.
– Я про отключенение света в офисе.
– А я про нас.
Богдан не лукавил. Он не умел хитрить и заигрывать. Он говорил ровно то, что чувствовал.
Её рука всё ещё не спешила освободиться из объятий его ладони, её запах витал как никогда близко: запах нежных весенних трав под каплями дождя, – тонкий, скользящий, едва уловимый аромат, который вот уже больше полугода заставляет его сердце биться чаще каждое утро, сводит с ума каждую ночь, приходя вместе с воспоминаниями...
Её образ настолько запечатлелся в его воображении, что сейчас, в кромешной тьме, ему казалось, что он видит её. Она повернулась и теперь они стояли напротив друг друга. Её глаза, губы... всё так близко, так реально...
– Я вижу тебя, – он протянул к ней левую руку, словно пытаясь удостовериться в реальности своего видения. Коснулся шеи. Богдан готов был поклясться, что увидел как Маргарита закрыла глаза вслед на его прикосновение, а голова её едва-едва уловимо откликнулась, потянулась за лаской...
Подбодренный откликом, большой палец его руки осмелел и медленно, по шее и скуле поднялся к щеке, чтобы там нежно ласкать её, неспешно выводя письмена любви и желания. Ладонь его, почувствовав страсть вожака, распахнулась и нежно потёрлась о её кожу.
Вторая ладонь Богдана, обуреваемая не меньшими страстями, поспешила наверх. Гладкая кожа Маргаритиной руки отзывалась теплой наготой. Ладонь скользила, всё смелее и смелее лаская на своём пути сначала запястье и локоток, а затем поднялась выше, бесстыдно нырнула под короткий рукавчик блузки и норовила дотянуться до трепетной и хрупкой ключицы.
