— Нет, ты прекрасна, как была в первую нашу встречу. Это я изменился.
Асмодеус говорил тихо, вкрадчиво, желая ее успокоить. Но буйный нрав Изумруд уже не поддавался контролю:
— Это из-за новой Хранительницы, правильно? Я ведь как только ее увидела, сразу все поняла. Властолюбивый кобель, гонялся за матерью, теперь увиваешься за дочерью? А она, бедняжка, из другого мира. Такой легко управлять. А, главное, у тебя есть подходящий инструмент для управления. — Женщина сально хохотнула. Я же прикусила губу, и замерла, подслушивая. При постороннем шуме и запахах, даже Асмодеус не догадается о моем присутствии.
— Изумруд, ты пьяна.
— У меня есть повод напиться. В конце концов, скоро я потеряю одного из своих сыновей. Ее сила — огромна, но она все равно недостаточная компенсация за такую утрату.
— Думаю, Алмаз более, чем счастлив присоединиться к фавору.
— Это ревность?
— А то, что ты испытываешь к Мелании, зависть? — переспросил с похожей интонацией дикий пес. Та молчала, — Зависть к молодости, привлекательности, силе? Зависть к тому, что я ее хочу, а тебя нет?
Послышался звук пощечины. А потом возня и громкий женский, удовлетворенный стон.
Я зажала уши руками и побежала прочь от этой вакханалии вверх по лестнице, мимо веселящихся кентавров прямиком в свою комнату. Бросилась в кровать и долго задыхалась от жгучей боли где-то в сердце. Соленые, горячие слезы медленно катились из глаз, пропитывая подушку. Не знаю, сколько пробыла в трясине боли, но дверь тихонько отворилась, и в комнату вошел Гато. Я узнавала его походку, даже не видя фигуры, только он передвигался столь бесшумно. Захотела его прогнать, но для этого бы пришлось пошевелиться, а тогда боль от разбитого сердца бы меня доконала.
Молча мужчина залез ко мне в кровать, обнял, укрывая шелком своих огненных волос. В его прикосновениях не было ничего настойчивого, непристойного по отношению ко мне, поэтому я не стала его прогонять. Гато был ласков и бережен.
— Все хорошо. Все будет хорошо.
Вряд-ли он толком понимал, отчего меня бьет в ознобе, а по щекам льются слезы. Шептал что-то про то, что боль проходит, про то что, что бы я не испытывала, это временно. Не знаю, что это было, его слова или близость, но я успокоилась. А затем слова сменились на утробное урчание, словно огромный кот забрался ко мне в постель, и я уснула. Согреваемая его теплом и нежностью.
Завязал ремень штанов, поцеловал женщину, которую только что усердно имел. Изумруд, изнеможденная и довольная медленно сползала по стенке, она не заметила, что он так и не достиг разрядки. Тело невыносимо ныло, Асмодеусу требовалось как можно скорее перекинуться, чтобы сбросить скопившееся напряжение. А заодно сбросить лишние угрызения совести. Он был сам себе противен и от того, что переспал с этой женщиной.
