– Нет. Все хорошо.
– Хочешь поехать в Балаклаву погулять и вечером пойти на концерт? И потом салют посмотреть?
Лицо Киры просветлело.
– Конечно!
– У тебя же занятия в час заканчиваются?
– Да.
– Тогда до встречи.
Кира вскочила.
– До встречи.
Кира понеслась в ванную, чуть не сбив маму. Изумленно мама вжалась в стену. Кира налепила на лицо патчи, маски, пытаясь привести себя в порядок.
Высушив волосы, Кира достала плойку и стала накручивать пряди волос.
Мама, замерев в проеме, облокотилась о косяк двери. Кира через зеркальную гладь видела, что мама смотрит на нее. Ее взгляд задерживался на острых плечах дочери, на ребрах, что начали выпирать. Мама слышала, как Кира кашляла по ночам – таблетки, что прописал врач, не помогали. Да и мама сама похудела, усохла. Её задумчивый, стеклянный взгляд остановился, и мама зажмурилась. Кира невольно задержала дыхание и отвела глаза.
Почему-то ей было тяжелее видеть страдание родителей, чем принять неизбежность смерти.
– Ты опять идешь с ним…, как там его…, Артуром?
Кира кивнула, не поднимая глаз.
– Он знает?
Девушка вскинула взгляд. От волос пошел дым. Кира в спешке убрала плойку.
– Нет. И не узнает. Он уедет через восемь дней. В его памяти я останусь девчонкой с моря. Это для него лишь курортный роман. Ему не придется пережить то, что переживаете вы.
Мама разом как то сникла. Плечи опустились, глаза потемнели и впали, губы побледнели. Она отвернулась и ушла в гостиную.
У родителей Киры были выходные в связи с первым мая.
Папа Киры, сидевший на диване, оторвался от работы в компьютере и вскинул глаза на заплаканную жену. Он старался сдерживать Иру, он боролся с собственным желанием взять Киру за шкирку и привести ее в больницу, но в то же время во время речи Киры, когда она сказала, что хочет прожить остатки своей жизни как ей хочется, осознал насколько же выросла его дочь.
От боли сжималось сердце, когда Кира кашляла по ночам, но он понимал, что его любимая дочурка умирает.
Ира была готова хвататься за любую надежду, за любой возможность, что дочь проживет чуть дольше… А папа Киры не знал как должен поступить: должен ли он настаивать на госпитализации дочери или дать ей то время, что она просила…
Пока он думал, время шло, и он понял, что не готов запретить дочери жить, возможно, последние счастливые недели своей жизни.
Он всячески пытался погасить ярость, страх и боль своей жены. Ира присела рядом с ним, взгляд ее был какой-то обреченный, отупелый. Он обнял ее и притянул к себе. Он хотел окунуться с головой в работу, но Ира с каждым днем серела, превращалась в живой труп, хоть и умирала вовсе не она.
