Десять кмефрунов назад на пути из темницы к свободе через лабораторию, я насмотрелся всякой жути. Чокнутый естествоиспытатель этот архимаг.
— Еще что-нибудь, милорд?
— Ступай.
Ратрх подери, за всю беседу почти ничего полезного. Ни слова о мире, из которого захватчики приперлись, ни о том, как они совершили путешествие между мирами, ни о грядущих планах. Подвесить бы за шкирки архимага и его пешек, потрусить хорошенько, чтобы секреты высыпались.
Сколько кмефрунов пройдет, прежде чем захватчики невольно ответят на мои вопросы? Одно и то же я спрашиваю себя каждый сезон. Вправду стоит подвесить их и потрусить — не ради секретов, а ради шутки.
Разве плохо иногда себя тешить?
Но не здесь и не сегодня — сейчас я вместе с Ко и Го чуток передохну́, прошвырнусь по замку и заберу вривуна-семицветника.
И вернусь в свою хижину ни с чем.
Бедная гостья, наверняка проведет вечер в четырех стенах. Почем зря. Но, честно говоря, у меня в сердце нет ни капли жалости к захватчикам.
Я отлепил от стены трос и метнул его далеко вправо, точно по прямой, вдоль узкого выступа между этажами. В полете Го растянулся во всю длину, с тихим свистом рассекая воздух — стрела летает громче. Там, через три гражня от меня, трос намертво прилип концом к камню. Захочешь — не отдерешь. Но если я сам на тросе повисну — он долго не протянет.
Это основная причина, почему их у меня два.
Я отлепил второй трос — и сиганул дугой вниз и вправо, держась на первом. Дух выбило из груди. В лицо хлестко ударил ветер, а в крови забурлила радость — лечу! Пускай вниз, какая разница?! Через пару мгновений будет наоборот!
Подошвы едва не сбили цветы светящейся сакундры, как Го, сжимаясь и оборачиваясь вокруг пояса, шустро потащил меня вверх. Воздух ворвался в грудь, распирая. Крыша замка и высокие деревья будто раздвинулись перед куполом ночного неба.
Миг передышки. И я швырнул трос — теперь Ко — прямо по стене вдоль выступа. Он прикипел концом к камню через три гражня, и Го оторвался. Я снова полетел вниз и вправо, а через несколько мгновений взмыл вверх.
Туман окутывал тело черной тучей, не мешая мне глазеть, зато мешая другим видеть меня в темноте. Я несся по стене замка мрачным пятном, выписывал зигзаги, осторожно миновал окна. За углом на крыше ждало хорошее место — там тросы отдохнут, а я вяленым мясом перекушу. Комната под карнизом крыши давно пустует за закрытыми ставнями. Чавкать можно громко — никто не услышит.
Или услышит?
