Тихо, тихо, не паниковать. Что бы ни случилось — главное, держать лицо.
— Дракон, ты превзошел мои ожидания, — произнес архимаг мягко и с улыбкой, будто к ребенку обращался. — Научился говорить. Стал ловким, хитрым, смышленым. Молодец.
Я кмефрунами мучился, страдал, пока учился выговаривать буквы, затем слоги… Я днями, бывало, торчал в кладовой, подслушивая прислугу, притворялся немым, подрабатывая носильщиком на рынке, строителем, ночевал в детской библиотеке.
Научиться говорить оказалось сложнее, чем научиться летать на тросах.
Я с силой сжал челюсти. Если открою рот и отвечу ему, меня выдаст злой голос.
— Почему бы тебе не прекратить постоянно сбегать? Останься — и я признаю тебя своим сыном. Ты получишь все, что пожелаешь.
Кроме крыльев, да? И как давно он прикидывается тупицей, водя за нос подопечных? Не он ли распустил сказки по замку о Туманном воре? Кажись, дракон, ставший человеком, — страшная тайна. Я, живой свидетель ужасов в лаборатории, наверняка лишь по воле Богини удачи шевелю языком. Остальные осведомленные блеют, лают или шипят.
Не дождавшись от меня ответа, архимаг добавил:
— Отпусти ее, и мы спокойно пообщаемся.
Серьезно? Я выгляжу столь глупым? Пообщаться я не прочь, но там, где мне нужно, и тогда, когда мне нужно.
Между тем мелкие, осторожные заклинания прощупывали мою защиту. Не такой уж я дурак, чтобы идти сюда без мощных защитных амулетов. Они вряд ли надолго сдержат напор архимага, но хоть не дадут сразу попасться.
— Как насчет того, чтобы обсудить цену вашей новой подопытной животинки? — усмехнулся я. — Найдете другую, если этой перережу горло?
Довольство сползло с лица архимага. Янтарные глаза блеснули гневом. Похоже, снежноволосая леди — самый ценный зверек среди обитателей замка. Я сильнее прижал клинок к девичьей коже, и лицо архимага перекосилось — изумительное зрелище. Оно всех в мире богатств стоит.
Только леди, умоляю, не падайте в обморок раньше времени. Спектакль для нашего общего блага. От нескольких упавших капель крови вы не помрете.
Слышала бы она меня… Дрожать перестала. Застыла ледяной статуей и почти не дышала. Прошептать бы ей на ухо что-то успокаивающее, но она ничего не поймет.
Когда я глажу тросы, они успокаиваются. Авось и сейчас поможет. Я погладил леди по подбородку большим пальцем. Кожа тонкая, приятно нежная и… влажная. Чего плакать? Никто не помер. Пока что…
— Убьешь ее — в живых не останешься. — Голос архимага стал привычным: жестким и басовитым. — Лишать тебя жизни я не собирался, но если ты прогнил изнутри настолько, что с легкостью перережешь ей горло, то жить недостоин. И в этом нет ничего удивительного. Ты навсегда останешься животным, какое тело тебе ни дай.
