— Сынок… убегай… из дома!
Её предложение перемежается порывами дыхания, как будто кто-то бьёт её кулаком, когда она кричит.
Затем другой голос — дикий и злорадный, как у деревенщины, — говорит:
— Нет, приходи посмотреть, дорогой брат! Посмотри, что получает твоя мать!
Мальчик поворачивается и смотрит на незапертую дверь своего брата, окрашенную движущимися тенями.
Он всегда знал, что должно произойти что-то ужасное. Их дом никогда не был похож на дома других детей в школе.
Вот почему маленький мальчик сделал то, что сделал — по крайней мере, так он говорит себе.
— Приходи посмотреть! — другой голос снова зовёт.
Мальчик оглядывается на коридор, который он только что пересёк, на ступеньки, ведущие к входной двери, и его потенциальный побег.
Но нет ничего важнее семьи, поэтому он зажимает нос и поднимается по следующему лестничному пролёту в комнату своего брата.
Джеймс Тус дрожит в постели, просыпаясь от кошмара, который также является воспоминанием.
В дверном проёме спальни вырисовывается силуэт. Его сердце бешено колотится, но фигура слишком коротка, чтобы принадлежать его долговязому взрослому брату.
— Мама? — пятилетний сын Джеймса, Райан, говорит через комнату. Затем: — О, папа. Ты здесь.
Жена Джеймса Табби посапывает, он чувствует тепло в постели позади него.
— Райан? — спрашивает она, её тон приглушён подушкой.
— Могу я немного поспать с вами двумя? — спрашивает их сын.
— Конечно, дружище, — говорит Джеймс. — Всё хорошо?
Райан шаркает по полу и ныряет на кровать, устраиваясь в углублении между их телами.
— Я просто хочу, чтобы меня обняли.
Несмотря на свой сон и появление их сына, Джеймс вскоре снова погружается в состояние дрёмы. Рука его жены лежит на его бедре, а пальцы сына рисуют изящные очертания на его плече через футболку.
Незадолго до того, как Джеймс снова засыпает, Райан спрашивает:
— Как ты так быстро очистился?
* * *
На следующее утро Джеймс сидит на унитазе в своей собственной ванной комнате, которой не разрешено пользоваться даже его жене.
Джеймсу требуется решимость, чтобы заставить себя оставаться на этом проклятом сиденье со всеми его микробами и мерзкой ностальгией. Его отвращение только усилилось за последние несколько месяцев, в преддверии годовщины.
Его глаза слезятся, когда он напрягается, но в воду ничего не попадает.
Отчасти проблема в том, что опиаты вызывают у него запор, уменьшают болезненность кишечника и притупляют панику. Однако есть ещё кое-что.